Вокруг пальца - стр. 29
* * *
Хотелось молчать и сделать вид, что меня здесь нет. Но, похоже, это не входило в планы Джека. Уж кого-кого, а его везде должно было быть много.
– Говори, что заметила интересного.
– Для меня всё необычно, я никогда не была на таких складах.
– Ты понимаешь, о чём я. Что резануло глаз? Или показалось странным?
– Странно, что начальник смены на складе и охранник на восточных воротах похожи, как братья, – заметила я. – Да они, наверное, и есть братья: в турецких семьях развита семейственность. И тюбетейки у них одинаковые.
– Угу. Ещё?
– Странно, что много паллет было свалено в кучу, как поломанные, я заметила там целые. Из таких вполне неплохой стройматериал мог бы получиться.
– Так.
– На складе сырья я заглянула под смятые картонные упаковки в самом дальнем углу, за масляной лужей, а там аккуратно сложен полиэтилен.
– Угу.
– И странно, что так много грузовиков не развозят Оле-Олу, а посреди дня находятся на территории завода.
– Молодец, балерина. Глаз намётанный.
И он уткнулся в телефон. Он набирал что-то быстро-быстро, но когда нам принесли суп, я не успела взяться за ложку, как шеф навёл камеру на меня и щёлкнул.
– Зачем? – удивилась я.
– Мой друг не верит, что у меня теперь тонкий, звонкий голосок, как у птенчика, – хохотнул американец.
Я хлопнула ресницами.
– У вас нормальный голос, я бы даже сказала, бас.
– Ты не понимаешь, – ответил Джек. – Ты мой голос. В вашей стране я могу говорить через тебя. Пока не выучу русский. И вот представь. – Он опустил обе руки под скатерть и высунул свой здоровенный кулак и щепотку из трёх пальцев. Сначала кулак пробасил голосом Джека, как в кукольном театре: – What the fuck is going on? – потом пальцы в щепотке разжались, имитируя птичий клюв, и Джек презабавнейше пропищал по-русски: – Что за йерюндаа здэс тваритса?
Я не выдержала и прыснула.
– Вы уже выучили эту фразу?
– Ну, её приходится повторять чаще всего в этом бедламе, – широко улыбался Джек. – И вообще я талантливый.
– Только не «йерюндаа», а е-рун-да. Так надо правильно говорить, – поправила я.
Он повторил. Всё равно получилось смешно.
– Давай ещё раз.
– Е-рун-да.
Он произнёс громко, на весь пустой зал столовой, затем глянул с хитринкой на продолжающих разговаривать мужчин и на администратора. Те не обратили на него никакого внимания. Шеф прищурился.
– А ведь ты неправильно меня переводишь.
Я вспыхнула.
– Почему вы так решили?
– Если бы я проорал на русском то, что реально означает fuck, они бы уставились на нас.
Я закусила губу.
– Ну, я немного сглаживаю... Это же неприлично...
– Вот уж нет, – покачал головой шеф, – если я хочу сказать «хрень», пусть они знают, что я говорю именно это! Ты поняла, балерина? А ну-ка переведи дословно fuck.