Воины Андеграунда - стр. 1

В окно светило солнце. Лучи падали на подоконник, преломлялись и отражались в комнату, делали её яркой и белой, попадали на кисточку и перебегали солнечными зайчиками, мелькающими по стенам и потолку.

Аля сидела на диване и смотрела на Николая, который рисовал портрет. Он попросил не вертеться и замереть, но девушка переживала и горела желанием увидеть картину, отчего усидеть на месте не получалось. Художник не обижался, отрывался от работы, возвращал жену в исходное положение и продолжал рисовать. Процесс двигался споро, были и вдохновение, и терпение, и радость от единения с Алей. Оставалось несколько штрихов, но девушка устала от ничегонеделания и донимала Колю разговорами.

– Ты заметил, что в городе стало меньше гадости? – спросила она.

– Да ладно, придумаешь. – Он перевёл взгляд со второй половины на картину и нахмурился. – Смазал, чёрт.

– Нет, я серьёзно. Раньше я боялась ходить через парк, вздрагивала от каждого шороха. То наркоманы, то алконавты, то бомжи, а Светка рассказывала, что насильников видели, и педофилов, и этих, кто себя показывает…

– Эксгибиционистов?

– Во-во, именно их. Подружка Светки возвращалась домой, а там мужчина с плащом, открылся ей и хвастается. В общем, много нечисти, а сейчас нет никого. Будто кто-то с метёлкой прошёлся и хорошенько подмёл. Что смешного я сказала? Шантрапу убрали, словно плесень с сыра. Я же не слепая.

Николай улыбнулся. Он привык к различным фантазиям выдумщицы-жены и не сомневался, что это очередная причуда, а хулиганы никуда не подевались. Отсиживаются, пьют водку, колются, нюхают и точат ножи для новых жертв. После развала СССР, когда Коля ходил пешком под стол, неблагополучных семей прибавилось, и российская действительность приучила к постоянному соседству. В детстве они носили гордое название «трудные подростки», затем выросли и выбрали разные дороги, но всегда были неподалеку: на остановках, у магазинов, на лавочках и особенно в парке. Смолили сигареты, цыкали слюной и попрошайничали деньги. Для чистки нужна чудо-метла или пылесос.

– Замри, я заканчиваю, – попросил художник.

Он добавил яркости Алиным волосам, выделил контуры и положил кисть. Сравнил портрет с оригиналом и не нашёл отличий. Картина получилась живой и красочной, как и сама девушка. Зелено-серые глаза, эффектное рыжее каре, изящный ротик, румяные щёчки и ямочка от улыбки.

– Готово. Можешь смотреть.

– Какая прелесть, Коля, – похвалила Аля. – Вылитая я.

– Зто набросок. После ужина я приведу её в порядок, и она станет шедевром в лице моей принцессы. – Художник обнял девушку и прижал к себе. – Ужинать будем? Я голодный, как волк из мультика «Жил-был пёс».

– Тефтели разогреть? Три или четыре?

– Четыре, пожалуй. Есть, так много. Любить, так королеву.

– О-о-о, подлиза, я уже королева? Ты где-нибудь видел, чтобы королевские особы накрывали на стол?!

– Ну, это особая королева. Типа Золушки. Та тоже не гнушалась черновой работой, – пошутил Николай. – И не забудь рюмашку к ужину, а я руки помою.

– Нет. – Жена остановилась и подбоченилась. – Ты три дня подряд по рюмашке хряпаешь и на полу валяешься, а я тебя на кровать тащу. Часто прикладываться стал. Где одна, там и две.

– С устатку-то можно. Я сегодня весь день работал, трудился.

Да и перед едой сто грамм никому не вредило. И давай без наставлений! Мужик хочет выпить, значит, выпьет… Давай бутылку! Быстро! – Коля стал срываться на крик.

– Сопьёшься. Каждый день хлещешь. Привык, без неё не можешь. Хрен тебе моржовый, а не водку! – Аля показала кукиш и отвернулась.

Художник разозлился и заревел медведем:

– Где бутылка?! Говори, твою мать! Хуже будет! Иди сюда!

– Алкаш проклятый!!! Фигтебе! Не дам! – заплакала девушка. – Отпусти! Мне больно! Слышишь?! Отпусти!

Николай разжал кисть, и худенькая рука Али вырвалась из тисков. Жена убежала и закрылась в ванной. Художник топнул ногой, вложив в жест и злость, и безысходность, и отправился на поиски спиртного.