Воинская Жива русов. Здрава Юнака - стр. 12

Что же до тренинга и его специфик, то об этом мы ещё будем говорить отдельно, а вообще у человека вся жизнь – тренировка, у воина – своя, у огнищанина – своя, у волхва – своя.

Несмотря на то что все мы пятеро обладали довольно неплохой физической подготовкой, на следующее утро с удивлением, смешанным со стыдом, мы обнаружили, что нам довольно трудно выполнить некоторые, казалось бы, простые силовые упражнения из Здравы Юнака – например, некоторые виды отжимания из положения лёжа. И особенно отжимание из положения рук у таза, называемое «Клыки вепря», это вообще мало кому удалось с первого раза.

– Видите, – усмехнулся на наши потуги Мамаев, – а это как раз та группа мышц, от которой зависит сила ударов и защитных движений в области живота и таза. Давайте работайте! «Оленьи рога»! «Бычьи рога»! Теперь на кулаках! На запястьях! – отдавал он строгие команды, внимательно следя за правильностью наших отжиманий. – Так, достаточно, а теперь парные схватки с содругом!

Ненормативная лексика. – Плюсы и минусы матерщины. – Моя прививка от сквернословия. – Мат и «матушка». – Подводные камни целительства

Мы разделяемся на пары. Один нападает, используя волны, а другой защищается. Неправильность выполненного движения при защите чувствуешь сразу: разбитая губа, синяк, ссадина говорят красноречивее и убедительнее слов. Олег Иванович сердится на наше неумение и нерадение. Он костерит нас «образными» выражениями и снова называет «потенциальными трупами».

– Лёня, мать твою, это что за поза аиста, стоящего на левой ноге и глядящего на восток сквозь правое ухо? – ругает он тренера тайцзицюаня. – Пока ты эту позу принимать будешь, Миша тебя пять раз убьёт!

– Да я не хотел, оно само как-то… – смущённо оправдывается Леонид и вновь нарывается на подхлёстывание крепким словцом.

Следует отметить, что наши занятия проходили в типичной армейской манере, то есть с разъяснениями, щедро пересыпанными «негражданской» лексикой. В армии так называемая «ненормативная лексика» как раз и является нормой и, может быть, в стрессовых ситуациях имеет некое мобилизующее действие. В связи с этим вспомнились рассказы Новикова-Прибоя и других русских писателей-маринистов о том, как в момент высшей опасности русские моряки не падали на колени, не молились истово, а, наоборот, крыли погоду и обстоятельства в Бога-душу-мать и работали, как черти, будто заряжаясь от самой опасности сверхчеловеческой силой и мужеством.

Мой отец, прошедший войну от первого дня до последнего, в обычной жизни ругался, как и все, но когда совсем выходил из себя, то в ярости, подобно русским морякам в бурю, начинал трижды поминать Бога-Христа-душу-мать и двенадцать апостолов. Поэтому о наличии именно двенадцати апостолов я узнал очень рано. Видимо, в миг реальной опасности либо крайнего возбуждения у наших людей срабатывают какие-то подсознательные генетические каналы, резко отторгающие насильно привнесённого Бога и всю его свиту, и возникает ощущение, что, сбросив с себя чужеродное покрытие, они имеют больше шансов остаться в живых и победить. Раньше перед решающей схваткой наши предки славили богов, как бы проверяя и закрепляя связь с ними, а позже, когда родные боги стали «вне закона», славяне обрели привычку в миг опасности «прогонять» чужих.