Воеводы Ивана Грозного - стр. 1

Русские полководцы времен Московского царства безгласны. В подавляющем большинстве случаев неизвестны какие-либо документы, написанные ими, послания, тем более – мемуары. В допетровскую эпоху мемуаров не писали. Лишь один из русских военачальников XVI века, Михаил Андреевич Безнин, оказывается за пределами этого ряда. Он оставил краткий летописец, где рассказывает о важных обстоятельствах политической жизни России, намекая на свое в них участие – как первого лица, как персоны, достойной памяти потомков. Его же перу предположительно принадлежит сочинение о взятии Полоцка в 1563 г., – этот текст попал в большую государственную летопись, где имя автора, конечно, не указано… Но и тут честолюбивый Михаил Андреевич постарался – хотя бы косвенно! – показать собственные заслуги перед государем и отечеством. Что ж, ему повезло. Он действительно остался в истории, хотя имя его не является бессмысленным набором букв лишь для специалистов по грозненскому периоду. Притом Безнин был, мягко говоря, второстепенной фигурой. Что ж говорить о других? Они не были летописцами. Они не были публицистами. Они не писали воинских повестей.

Они только сражались за отечество.

Образованный командир времен Российской империи мог оставить обширные записки о походах и сражениях, в которых он принимал участие. Более того, если он стал заметной фигурой, то непременно сыщутся рассказы о нем, написанные современниками. Историк найдет в источниках «крылатые выражения» полководца, сможет реконструировать его тактический стиль, создать у читателей представление о его психологических особенностях. И на страницах биографии заиграет всеми красками жизни давно почивший в Бозе человек, он будет понятен, он будет интересен, всякий сможет его судьбу примерить к своей, в его характере и темпераменте увидеть отражение собственного жизненного опыта. Есть ли что-нибудь, столь же сильно разжигающее интерес к личности, как сопереживание? Одна-единственная фраза, оброненная в сердцах, мимоходом, делает в умах отдаленных потомков дурную или добрую репутацию покойному генералу! И она, эта фраза, или, скажем, какой-нибудь резкий поворот в судьбе, жест, каприз, минутное геройство, изящная похвала современника ложатся на сердце легче и вернее завоевывают себе место в нем, чем выигранное сражение, взятая крепость, удачный поход.

Так вот, воеводам Московского государства в памяти нашего народа оставлено ничтожно мало места. Отчего это произошло? Да именно по причине их безгласности. Ни дневников, ни летописей, ни писем, ничего… Изредка – одиночное послание. Или яркая фраза, донесенная иностранцем. Или суровый приговор, вынесенный государем. Вот и всё. Наш современник скучает над популярными биографиями командиров великой эпохи, поскольку видит в их судьбах пустыню психологии.

Рядом с ними рокочут державные публицисты, иронизируют оппозиционеры, бьются насмерть церковные полемисты… Вот где жизнь! Вот где самый нерв ее! Иван Грозный, да князь Курбский, да Иван Пересветов, да преподобный Максим Грек, да еще несколько человек величием своей мысли заслоняют прочих. Что тут поделаешь, такова сила слова, сказанного талантливым человеком: всё, сложенное из дикого камня на века, разрушается, а невесомая консистенция слова живет. Шагнешь из сферы, наполненной чудесной музыкой слова, в сторону, сделаешь всего-то один шажок, и разум глохнет от молчания. Вот стрелецкая пехота зажигает фитили, вот волнуется перед атакой легкая дворянская конница, вот пушкари примериваются, как бы получше положить ядро в железное каре вражеских наемников, а под знаменем, подбоченясь, возвышается в седле воевода, умный, отважный, искусный в своем деле человек, но… молчит. Он великий молчальник. Его слова когда-то двигали грозные массы русской армии в бой, но не попали они на бумагу, и ушли, стало быть, из памяти народной. Ах, как жалко…

Среди полководцев пылающей грозненской эры есть личности, переворачивавшие ход истории. Но о них мало кто помнит, помимо профессиональных историков. Человек нашего времени, пусть даже и большой любитель отечественной истории, не стремится протянуть меж ними и собой душевную связь. Он просто не видит, к чему, к кому он мог бы обратить мысли и чувства. Вот – список походов, где участвовал такой-то. Вот – реконструкция главной его победы. А где тут человек? Человека нет, человека очень мало, и сердцу не за что зацепиться.