Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке - стр. 30
«Друзей» Кольпи, образовавших разветвленную шпионскую сеть, в скором времени разыскали. Всего их оказалось пятнадцать человек, за которых ирредентистский депутат Аванчини, являвшийся, как это выяснилось в ходе войны, шпионом на итальянской службе, хлопотал перед министром юстиции. В результате состоявшийся в Триенте суд вынес в высшей степени мягкий приговор – Кольпи сохранил даже возможность продолжать обмениваться корреспонденцией с полковником Негри. Военный надзор за осужденными тоже ничего не дал, и поэтому всю компанию шпионов пришлось перевести в Вену, где их передали в руки советника земельного суда доктора Шауппа. Для уточнения деталей дела, необходимых для судебного разбирательства, я отправился вместе с ним в Триент, где осмотрел укрепления Секстена, игравшие для предстоявшего процесса большую роль.
После осуждения Кольпи за ограбление кассы на шесть лет каторжной тюрьмы состоялся процесс о шпионаже, в котором я принимал участие в качестве эксперта. Поскольку обвинение в государственной измене было недостаточно обосновано, то из-за опасения того, что присяжные его не поддержат, от него пришлось отказаться.
Между тем процессы, наблюдавшиеся в Сербии, вынудили в феврале 1910 года, несмотря на опасность возникновения столь ненавистных для графа Эренталя «серьезных дипломатических осложнений», вновь усилить работу разведывательной службы. Непосредственной причиной для активизации нашей работы послужил арест в Сербии проводившего рекогносцировку обер-лейтенанта Раяковича, которого удалось освободить лишь через большой отрезок времени, и то за взятку в несколько тысяч динаров некоторым высшим сербским чиновникам.
Так как для подготовки агентов для действий в случае начала войны была введена практика их отправки на маневры армий соседних государств, а выделение дополнительных средств на осуществление разведки в отношении Италии и Сербии не предусматривалось, то расходы на ведение работы против России опять оказывались более чем скромными. Впрочем, в этом вопросе до некоторой степени пришла на помощь Германия. При начальнике германской разведки полковнике Брозе и сменившем его майоре Вильгельме Гейе связь немецкого разведывательного ведомства с нами стала еще более тесной. Я несколько раз побывал в Берлине, а майор Гейе в ноябре 1910 года посетил Вену, в результате чего общие подходы в ведении разведывательной работы были изложены в меморандуме «Об организации разведдеятельности совместно с Германией».
К сожалению, успехи агентов, завербованных «Эвиденцбюро» для ведения разведки в России, порадовать не могли. Только один из них показал хорошие результаты, прислав снимки важных объектов на железной дороге и других магистралях. А вот работа разведывательного поста в Лемберге, развернутая инициативным гауптманом Генерального штаба фон Ишковским, приносила отличные плоды. Кроме того, неплохо проявили себя и находившиеся в России консульства, которые во время аннексионного кризиса в условиях сильно обострившейся обстановки внимательно отслеживали происходившие там процессы с военной точки зрения.