Военно-духовные братства Востока и Запада - стр. 3
Почему же все эти вопросы, все эти, казалось бы, «дела давно минувших дней», до сих пор волнуют нас, современных людей XXI века?
В данной связи нам представляется уместным привести цитату из книги Майкла Бэйджента, Ричарда Ли и Генри Линкольна «Мессианское наследие», посвященную анализу причин привлекательности «рыцарства». Естественно, речь идет о привлекательности рыцарства, понимаемого в широком плане, как членство в эзотерических организациях, обществах, орденах, или хотя бы причастность к ним, для современного человека, «утратившего корни».
При мысли же об этом современном человеке невольно сразу приходят на память два литературных героя.
Во-первых – незабвенный Джордж Огест Уинтерборн из бессмертного романа Ричарда Олдингтона «Смерть героя», который, вставив в рамки грамоты, удостоверяющие его принадлежность к разным тайным обществам и орденам, «вывесил их в самых неожиданных местах, чтобы они повергали непосвященных в изумление и трепет».
Во-вторых – незабвенный Люк Люббок из «Утопии-14» (известной также под другим названием – «Механическое пианино») Курта Воннегута, состоящий во множестве разных секретных союзов и проводящий все свое свободное – от скуки и безысходности серого будничного существования! – время в переодевании: то он – член братства «Королевских пармезанцев», красующийся в голубом, расшитом золотом мундире с пышными эполетами, грозно размахивающий обнаженной саблей; то – член тайного индейского общества «Заколдованных Рубашек» в соответствующем антураже; то – адепт некоего глубоко законспирированного и в то же время устраивающего публичные костюмированные шествия дервишско-суфийского ордена с накладной седой бородой в украшенном драгоценными (фальшивыми) камнями шелковом тюрбане, бережно несущий – напоказ собратьям по ордену – огромный слоновий клык, испещренный таинственными письменами – ключом к позабытой измельчавшим миром Мудрости Былых Веков.
Итак, цитата:
«…современная политика – это во многом вопрос эффектной подачи и «упаковки» товара, то бишь политических фигур. Если «товар» упакован привлекательно, то есть вызывает интерес и симпатии, то рыцарство – «упаковка» как нельзя более привлекательная. Оно способно предложить красочные ритуалы, праздничную обрядовость и пышность миру, который все более и более лишается причастности подобным зрелищам и все сильнее скучает по ним.
Рыцарство дает чувство преемственности, традиции секулярному миру, отрезанному от древних корней и ощущающему свою беспочвенность (добавим к этому – «богооставленность» – В.А.). Оно способно предложить ощущение величия людям, которым с малых лет вдалбливают в головы чувство собственной ничтожности и мизерности. Людям, восстающим против навязанной им беспомощности, одиночества и изоляции, рыцарство обещает и реально дает причастность к некоему общему делу, единой братской идее, уходящей корнями в прошлое. Оно позволяет многим людям испытывать свойственное им тайное чувство причастности к некоей тайной «элите», пусть даже не являющейся особенно престижной в современном мире. Рыцарство может предложить иерархию ценностей, которая не является банальной и пресной, а зиждется на некоем ином, тоже традиционном, основании – основании, которое служит отражением некоего Божественного замысла или плана. Оно может предложить ритуализированный и потому имеющий особую санкцию свыше канал выражения разнообразных эмоций. Таким образом, рыцарство может являть собой воплощение принципа сплоченности, хранилища устоев веры и смысла бытия. В определенных условиях оно может стать аналогом веры, а его деятельность – эквивалентом смысла бытия. Громадный потенциал возрождения рыцарства наглядно продемонстрировала в годы Второй Мировой войны Япония, где самурайский кодекс чести – «бусидо» – ставший основополагающим принципом всей культуры Страны Восходящего Солнца, достиг своей кульминации в явлении, которое, на взгляд Запада, кажется проявлением самого дикого фанатизма – явлении камикадзе».