Военная тайна варягов - стр. 59
Иванцову, в тот момент показалось, что подполковник преувеличивает технологическую мощь врага, теперь же, побывав на Эйсберге, многое увидев и услышав от своего университетского приятеля, Сергей вспомнил, оброненную Фроловым фразу. Теперь эта фраза показалась советскому пленному офицеру мрачной, пугающей истиной, которая только открывалась перед ним во всей своей многогранной и опасной реальности.
– Ты еще многое увидишь, Иванцов, – сказал вдруг Хардангер и Сергею вновь показалось, что немец читает его мысли. Видит его насквозь.
Впрочем, тот же самый подполковник Фролов, который в представлении Сергея был образцом настоящего русского офицера старой закалки, говорил и другое. Нечто, более обнадеживающее.
“Даже в самом опасном противоборстве, – сказал тогда же Фролов, сидя напротив старшего лейтенанта в здании школы, когда они дожидались группу оперсостава СМЕРШа, – можно выиграть, если ты будешь держать достигнутые позиции мертвой бульдожьей хваткой. Бульдожья хватка – это то, перед чем отступит даже более умный, коварный и сильный враг, в случае, если его сила воли слабее твоей. История битвы при Ватерлоо свидетельствует о правоте моих слов! Даже хваленый, гениальный Бонапарт, не выдержал настоящей бульдожьей хватки, с которой держал позиции фельдмаршал Артур Веллингтон! Вот вам пример настойчивости и упорства. Пример мужества и самообладания”.
“Буду держаться и не сдавать позиций, – решил для себя Сергей Иванцов. – Хотя у Фролова и в самом деле старорежимные замашки… Вспомнил какого-то Веллингтона… Как будто у нас нет достойных примеров…”
Сергей попытался вообразить себя герцогом Веллингтоном, которому предстояло сойтись в смертельном противоборстве с самим Бонапартом, однако почти все его силы уходили сейчас на то, чтоб унять предательскую дрожь в руках.
“Хардангер конечно не Бонапарт, а чертов Фрейслер – не французский маршал времен наполеоновских войн. Однако то, с чем столкнулся мир в лице этих господ, опаснее любого, самого опустошительного нашествия прошлых веков. Фрейслер, Хардангер и им подобные – это представители иной цивилизации. Некое враждебное людям племя. Иная раса, отказавшаяся от всего человеческого. Поклонявшаяся иным, враждебным, и незнакомым идолам, требующим человеческих жертвоприношений.” – Размышлял Сергей, наблюдая за тем, что происходит вокруг, с едва скрываемым страхом и, одновременно, почти с отвращением.
Знаменитая немецкая скрупулезность, с которой экипаж подводной машины выполнял свои обязанности, горящие глаза Хардангера, надменные лица, с которыми все здесь смотрели на пленника, все вызывало в Иванцове скрытый протест, и желание помешать их планам, во что бы то ни стало.