Военкор - стр. 29
Выехал осторожно. На улицах стояла пыль, дорога была усыпана обломками. На секунду отвлечёшься и можно попрощаться с колёсами.
Бейрут несмотря ни на что, продолжал жить.
Многие кафе были открыты, на улицах стояли торговцы, по дорогам шли женщины с авоськами и бегали босиком дети.
Однако о том, что сюда пришла война, напоминали стены, изрешеченные пулями, да разбитые от взрывной волны стекла в окнах…
На перекрёстке стоял пацанёнок, торгующий сигаретами поштучно, разложенными веером на куске картонки.
На фоне паренька муэдзин тянул слова азана:
– Аллаху акбар… Ашхаду ан ла илаха илля Ллах…
Мелькнула мысль, что ливанцы – очень терпеливый народ. Живут среди руин, с перерывами на похороны, и всё равно верят, что всё наладится.
Семьи гибнут, линии фронта ползут по улицам, а они продолжают варить кофе, торговать, учить детей.
На углу стоял УАЗик с красным крестом и кириллицей на борту:
«Медицинская помощь. СССР»
Из машины вышел врач в белом халате. Ливанец, но отучившийся в Союзе. Рядом с ним стоял фельдшер в пилотке. К машине подтащили ящики с медицинскими наборами.
Хорошо, что мы здесь, и помогаем людям. Не за нефть и не за базы, а просто по-человечески. Хотя здесь полно тех, что сначала поджигает, а потом продаёт огнетушитель втридорога.
Дом с нужным адресом показался по правой стороне улицы. Это была трёхэтажная постройка песочного цвета с потемневшими от времени арками на первом этаже. Фасад когда-то бывший нарядным, теперь облез и встречал пустыми оконными рамами. Некоторые из них заколотили фанерой, другие завесили выцветшими коврами.
Я остановил «Жук», заехав на тротуар, и вышел из машины.
На стене возле входа, кто-то мелом вывел арабской вязью:
«Мы уехали в Сайду. Да хранит вас Бог».
У дверей старушка в чёрном платке сушила бельё. Она почти не отреагировала на моё появление, только посмотрела тяжёлым взглядом. И видимо, не почувствовав во мне угрозы, продолжила снимать с верёвки детские вещи.
Я скользнул глазами по потёртой адресной табличке с надписью на французском. Подойдя к калитке, постучал в дверь.
Дверь открыла молодая женщина, навскидку чуть больше двадцати, с ясными глазами и лёгкой улыбкой. На ней было традиционное друзское платье. Голову покрывал белый полупрозрачный платок, аккуратно обёрнутый вокруг шеи и прикрывающий часть лица, как это принято у религиозных друзов.
– Здравствуйте, – сказала она по-русски с лёгким акцентом. – Вы из посольства?
– Да. Карелин. Я вас сопровожу.
– Хорошо. Проходите.
Квартира была скромной и чистой. Невысокие потолки, узкий коридор, в углу стоял низкий столик с кофейником и медной чашкой. Были и полки с книгами на арабском и русском. На стене висел портрет мужчины – тот самый, что был на фотографии. Мужчина с густыми усами, плотный, серьёзный. На вид ему было под пятьдесят. Он был одет в светлую рубашку и тёмные брюки.