Водоворот - стр. 58
Девы снимают венки и зажигают свечи, заходят в воду и пускают венки по реке – четыре огонька качаются в серебристом тумане, расходятся по сторонам. Венок Зои с красным маком замирает на месте и возвращается, остальные течение несет вперед. Алин венок прибьет к другому берегу, венок Тани уплывет вдаль, а венок Наташи затянет водоворот под мостом. Но они об этом не узнают, потому что огоньки скоро скроет туман. Об этом будет помнить только река. Но никому не расскажет.
Ковалев проснулся от грохота поезда за окном. Комнату наполнял призрачный красный свет, стоял жуткий холод, расстегнутые джинсы сползли, отчего ногу больно колола застежка ремня, а от малейшего движения глазами к горлу подкатывала тошнота. Ходики показывали половину седьмого утра.
Ковалев сел на постели – голова затрещала и едва не лопнула, очень хотелось обратно под одеяло. Ледяной пол обжег пятки, а тапок он нащупать не смог – они нашлись потом, запутанные в простыне.
Кошмар… Свинство… Да еще и перегаром будет разить весь день – в детском учреждении.
Он босиком прошлепал в кухню и трясущимися руками ухватился за банку с остатками огурцов. Выпил весь рассол до дна. Холодно было потому, что вечером он не задвинул вьюшку. Да и дров в печку не подкладывал.
От рассола с привкусом браги его тут же вырвало. Он долго чистил зубы и порезался, когда брился, – руки тряслись. Подумал и все же сжевал засохшую горбушку хлеба с груздем – стало немного легче.
На улице снова было ясно и морозно, Ковалев вышел за калитку, стараясь ступать твердо и дышать поглубже, – вдруг в голове прояснится от свежего воздуха? Он так сосредоточился на этом, что дернулся от неожиданности, когда из темноты к нему шагнула давешняя черная старуха. Он едва не сбил ее с ног…
– Извините… Я… вас не заметил… – пробормотал он, отступая на шаг.
В тусклом свете фонаря только и было видно, что ее лицо, – одежда сливалась с темнотой. Даже жутко стало. Старуха ничего не говорила, лишь смотрела и моргала часто-часто.
– Вы что-то хотели? – спросил Ковалев, немного досадуя на задержку: ведь снова опаздывал!
Старуха продолжала моргать.
– Простите, я спешу.
Ковалев хотел ее обойти и двинуться дальше, но тут она наконец заговорила:
– Внучек, тебе, наверное, одному тяжело за домом смотреть. Уходишь рано, возвращаешься поздно…
– Да нет, все нормально. Я только ночевать прихожу.
– Я бы печку могла стопить, прибраться…
В прислугу, что ли, нанимается?
– У меня сейчас денег нет, простите. Я как-нибудь сам.
– Нет-нет, – бабка испуганно замахала руками, – какие деньги? Не надо никаких денег. Я так.