Вода для слонов - стр. 32
– Свободен, милый, – говорит она и делает мне знак удалиться. От нее здорово несет виски, да и взгляд не то чтобы трезвый. – Халявы сегодня не будет.
Я возвращаюсь в шатер, где она показывала стриптиз, и, пока Сесил подсчитывает выручку, складываю стулья и разбираю сцену. По окончании у меня в кармане появляется доллар, но сам я нахожусь в полнейшем оцепенении.
Шапито все еще на месте – светится, словно какой-то призрачный театр, и пульсирует в такт музыке. Я таращусь на него, завороженный смехом публики, ее аплодисментами и свистом. Порой у зрителей перехватывает дыхание, а иногда слышатся взволнованные вскрики. Я смотрю на карманные часы: без четверти десять.
Мне страсть как охота увидеть хотя бы кусочек представления, но я боюсь, что на площади меня могут перехватить и снова загрузить работой. Разнорабочие, которые днем в основном спали где-нибудь в укромном уголке, разбирают брезентовый город не менее ловко, чем возводили его утром. Шатры падают на землю, шесты рушатся вслед за ними. По площади снуют лошади, фургоны и люди, таща все подряд обратно к железной дороге.
Я сажусь на землю и утыкаюсь головой в колени.
– Якоб! Это ты?
Я поднимаю взгляд. Надо мной, прищурившись, склоняется Верблюд.
– Ну да, так я и думал, – говорит он. – Шаза стали совсем никудышные.
Он устраивается рядом со мной, вытаскивает маленькую зеленую бутылочку и, вытащив пробку, отпивает.
– Якоб, а ведь я уже стар для этой работы… К концу дня все тело ноет. Оно, черт подери, уже сейчас ноет, а день еще не закончился. Передовому отряду сниматься через пару часов, а еще через пять начинать все сначала. Ну просто никакого житья нет старику.
Он передает мне бутылку.
– Господи, это что же такое? – спрашиваю я, разглядывая отвратительного вида жидкость.
– Джейк[2], – отвечает он, отнимая у меня бутылку.
– Вы пьете эту дрянь?
– Ну да, а что?
С минуту мы сидим молча.
– Чертов сухой закон, – наконец говорит Верблюд. – Эта штука была вполне сносна на вкус, пока правительство не решило, что так не пойдет. Она, конечно, и сейчас пробирает, но вкус – хуже некуда. И это просто ужас какой-то, ведь только она и держит меня на ходу. Я, знаешь, совсем поизносился. Гожусь теперь разве что продавать билеты, да и то лицом не вышел.
Оглядев его, я решаю, что он прав.
– А может, есть работа полегче? Скажем, за кулисами?
– Билетер – это уже дальше некуда.
– А потом? Когда вы уже не сможете ни с чем справляться?
– Полагаю, тогда меня ждет свидание с Чернышом. Послушай, – он с надеждой смотрит на меня, – а сигаретки у тебя не найдется?