Во временное пользование - стр. 2

- Гладкая такая… О чем думала? Сидела бы в своей Барселоне, овца… - рука добирается до нижнего белья и тормозит там, как будто раздумывая,  как дальше поступить. Решая.

Я осознаю, что это рубеж, и,  не сдержавшись от ужаса, неслышно и жалобно скулю… 

Словно упрашивая жестокого мужчину отпустить. Пожалеть. 

Пощадить.                                                                                                                                              

Он опять вдыхает воздух возле моего уха, потом неожиданно лижет покрытую мурашками кожу. Меня словно током бьет! 

Становится невыносимо жарко, невыносимо тяжело и болезненно! То место, которого он касается языком, которое лижет жадно, как хищник самку, буквально огнем горит. 

Зачем он…                                                                                                                             

Господи, зачем так?                                                                                                                        

Что делать мне теперь?                                                                                                 

Как остановить?                                                                                                                   

Между тем, он  убирает руку от губ, наверно, чтобы попытаться раздеть меня, и я в этот момент не кричу, хотя надо бы, а лихорадочно шепчу, все так же таращась в темноту полными слез,  слепыми глазами:

- Макс, Макс, прекратите, пожалуйста, опомнитесь, Макс… Макс… 

- Заткнись. Просто заткнись сейчас. Дай мне себя уже трахнуть, а? Ну сколько можно дразнить? 

Я вообще не понимаю, о чем он сейчас. Какое дразнить? И в мыслях не было, вообще никогда! 

Я кое-как выпрастываю руки из-под его тела и упираюсь в железные плечи. Оттолкнуть, конечно, не оттолкну, но все же хоть как-то обозначу свое несогласие!

- Макс… Вы пьяны, Макс, придите в себя! Я не хочу… Так! Не хочу!

- Да я от рождения в себе! Не хочешь так? А как? Как хочешь?

Он замирает, прекращая свое разрушительное воздействие на мое тело, смотрит в  лицо напряженным взглядом. А я , от облегчения, от того, что  хоть какой-то диалог с ним наладила, отвлекла немного, выдыхаю. И зря. Потому что теплый взволнованный выдох касается его губ, и в следующее мгновение я уже ничего не могу говорить   и теряю свое шаткое , с таким трудом отвоеванное преимущество. 

Его поцелуй – пьяный, жестокий, дымный и сумасшедший. Как и он сам. 

Я не отвечаю.