Во временное пользование - стр. 16
Я прислонилась к кафельной плитке лбом и неожиданно заплакала.
Горько, до истерики и судорожных всхлипываний.
Не знаю, что оплакивала. То ли свою жизнь беззаботную, то ли судьбу брата, то ли душевную щедрость одного постороннего человека и чёрствость и равнодушие другого.
А, может, все вместе.
Потом закрутила вентиль, натянула прямо на голое тело шелковый халат, остаток прежней роскоши, посмотрела на себя в зеркало. Уже спокойно.
Нет, мне не приходили в голову банальности о том, что подумаю обо всем завтра, я никогда не любила Скарлетт.
Просто как-то стало легче.
Выхода не виделось никакого из ситуации, кроме как уехать. Бросить все и уехать.
Варвара Петровна могла помочь и здесь. Она обмолвилась, что у ее знакомого есть школа искусств в другом городе, и он давно ее туда приглашает. Обещает жилье и достойную оплату. Чем не вариант?
Вот если бы еще с Кириллом все в порядке было…
Я включила телевизор и села за стол, пить чай с яблочным пирогом.
И, незаметно для себя, уснула в кресле.
Разбудил меня странный скрежет. Я сначала не поняла, с полминуты таращилась на горящий экран, пока не сообразила, что это возятся у замочной скважины!
Подскочила, побежала сначала к прихожей, потом, одумавшись, на кухню, за ножом, потом , на нервах забыв, что нож-то у меня в комнате, я же им пирог резала, дернулась туда…
А потом меня схватили.
Грубо и больно закрыли рот вонючей ладонью, перехватили бестолково дергающиеся руки.
Я стала задыхаться, потому что нос мне тоже закрыли, забилась отчаянно, уже практически теряя сознание.
Мыслей никаких не было, один ужас бесконечный.
- Тихо, сучка, не кричи, поняла? – голос был страшный, он буквально заставлял застыть, подчиниться.
Я промычала в гадкую ладонь, что не буду кричать. И чтобы отпустили.
Меня отпустили.
Швырнули на диван с такой силой, что в глазах стало темно.
Я, мне кажется, даже сознание потеряла, потому что следующее, что увидела, это уже тех, кто вломился в квартиру. Двоих мужчин.
Один сидел напротив меня в кресле и увлеченно разглядывал задравшийся подол халата, а другой стоял у окна. И жрал пирог Варвары Петровны.
Почему-то меня это особенно потрясло.
Равнодушие, полное спокойствие, пустота в глазах. Активно жующая челюсть.
Тот, что сидел в кресле, проследил мой взгляд, заржал.
Смех его, мерзкий, словно скрежет железа, заставил вздрогнуть.
Я оторвала, наконец, глаза от ужасного в своей обыденности зрелища жующего бандита, а в том, что это были именно бандиты, сомнений никаких не возникало, и опять посмотрела на сидящего в кресле.