Во времена перемен - стр. 2
Женили деда насильно. Была у него любовь, такая же беднячка, как и он, а у моей будущей бабушки было какое-никакое приданое. В ответ на несогласие прадед Михаил (кроме имени о нем ничего не знаю) вывернул из плетня кол, благословил непокорного сына вдоль спины и одним ударом сделал несчастными трех бедолаг. Дед так и не забыл свою девушку, а ее тоже выдали замуж по родительскому расчету, страдала ни в чем не повинная бабушка Дуня. Несостоявшаяся невеста заболела и умерла от злой чахотки. Перед смертью, как гласит семейное предание, она подошла к плетню попросить у бабушки прощения. Та обошлась с ней сурово, на что бедная женщина сказала:
– Ох, Дуня! Как еще с тобой будет!
Как в воду смотрела! Бабушка Евдокия Захаровна родила семерых детей, мальчиков было только двое, младших, и только им полагался земельный надел. Один из братьев, Сергей, возвращаясь с Первой мировой войны, умер в эшелоне от испанки, неизвестно, где он похоронен. Второй, Иван, был взят на действительную службу и остался в Ленинграде. Земли в Тамбовской губернии было мало. Старших сестер надо было пристраивать замуж, а кому были нужны бесприданницы? А баба Дуня начала болеть. У нее развивалась какая-то системная патология, по скудным сведениям, похожая на ревматоидный артрит, а то и на болезнь Бехтерева. Прошли все больницы, монастыри, знахарей поблизости. Разорили не один десяток муравейников, добывая муравьиный спирт для растираний. Все было бесполезно. Состояние ухудшалось. Можно представить, что значила болезнь хозяйки для крестьянской семьи. Баба Дуня была работящей и умелой, очень страдала от своего бессилия. А вся домашняя работа и уход за лежачей матерью свалилась на среднюю дочь Анну (Оню), которой было тогда 13 лет. Большой чугунок в печку поставить было не под силу. Каково было на это смотреть матери! Она чувствовала себя обузой и часто повторяла: «Где же ты, моя смертушка!». Оня так и не вышла замуж – не на кого было оставить дом, а за ней было еще трое младших. Разница в возрасте у детей была большой. Старшая сестра была уже замужем, когда родилась моя мама, и была она старше племянницы только на год, а та всегда звала ее тетей Варей.
Оня осталась неграмотной, как и старшие девочки, работала в колхозе за «палочки», вела хозяйство, ухаживала за отцом, а в сундучке лежало ее приданое, сшитое и связанное своими руками из собственноручно изготовленной и окрашенной пряжи. Я маленькой очень любила разглядывать удивительного фасона старинное платье и кружевные накидки на подушки, когда раз в год их вывешивали для проветривания. Вещи просились в этнографический музей. И все они были украдены во время войны эвакуированной женщиной-инвалидом, которую тетка спасла от голодной смерти и кормила два года. Уехала дама втихаря, не попрощавшись, а вещи взяла, вынув дно у сундучка, вероятно, на память.