Во саду ли, в огороде - стр. 26
– Олег, как ты думаешь?
– Решайте сами, я бы ему ничего не отдавал.
– Она же в тени, Светлана, вы всё равно здесь ничего не посадите.
– Витя!
– Решай сама.
– Ну, если вам очень нужно, берите уж.
Он обрадовался:
– Так, быстро убирайте эти дрова.
Я не ожидала такой наглости. Убирать брёвна, которые Витя и с места сдвинуть не мог, распиливал тут же…
– Всё отменяется, я ошиблась, не надо было соглашаться.
Он кричал мне вслед:
– Вы ненормальная! То – да, то – нет, чему прикажете верить?
– Конечно, нет. Я действительно ненормальная была, когда соглашалась.
– Света, иди сюда. Пойдём в дом, тебя трясёт. Как ты вообще могла согласиться, машина под окном, выхлопы…
– А ты что, не мог сказать – нет? Ты же мужик, главный в доме!
– Хозяйка участка – ты.
– Здрасте!
Содомов сделал себе удобный въезд со стороны площадки.
С другой стороны соседи собирались ставить железный забор. Собственно, ставить его должны были Витя с Олегом, это был наш вклад в общее дело. Ставили втроём, я держала, Витя готовил раствор, Олег заливал. Соседей не было.
В следующие выходные Варя позвала Витю. И вдруг я услышала, что кое-где не так заглажен цемент, и мой Витя озабоченно обещает это поправить! У меня что-то щёлкнуло внутри:
– Не трать время, я это сделаю сама.
– Ты не сможешь, цемент схватился, нужно сделать, чтобы поверхность была неровная.
– Она и так неровная! – сказала Варя.
Я не могла смотреть, как Витя доводит до какого-то немыслимого идеала цемент вокруг столбов.
Эти соседи свободно ходили по нашему участку, стирали бельё в нашей стороне пруда. Меня это коробило, ведь я брала там воду для полива. Но я молчала.
Ночами было холодно, и я сказала Вите:
– Возьми у них нашу буржуйку.
Варя сказала, что Витя её подарил. Я ничего не смогла сделать, они просто отказывались разговаривать на эту тему. И надо было, надо было разбирать сарай, Витя несколько раз говорил Архитектору:
– Заберите свои вещи, мне доски нужны, я дальше работать не могу.
– Конечно!
Разбирали мы сарай при них, но они забрали вещи, когда мы уехали, и прихватили два наших рулона рубероида. У них был только пергамин! Один, правда, вернули…
Я переживала ужасно, неужели мы вправду неуживчивые? Мама сказала, нельзя быть такими открытыми, и, как всегда, была права.
Мама рвалась на участок. Когда ехали без Доцента и не везли громоздких вещей, мы брали её с собой.
Она обходила участок медленно и деловито, дотрагивалась до деревьев, смотрела на цветы. Потом принималась полоть.
– Мама у нас враг травы, – говорил Витя.
Она уничтожала сорняки, и то, что считала сорняками, на грядках, между ними, по краям дорожек.