Во имя государства - стр. 14
– Гм, – сказал Шаваш, – значит, бумажные деньги – это как долговая расписка? Государь выдает мне «розовую», а я могу прийти в казну и попросить ее поменять на рис и на золото?
– Можно сказать и так, – согласился бывший писец.
– А если я приду в казну, а там нет ни золота, ни риса?
– Тогда, – сказал писец, деньги начинают дешеветь, а вслед за этим дешевеет человеческая жизнь, и наступают такие времена, что человек ложится спать при одном государе, а просыпается при другом.
– А ведь деньги дешевеют, – сказал Шаваш.
Бывший писец вздохнул и стал сосать через соломинку вино. Шаваш попросил принести новый кувшинчик и сказал:
– А почему тогда не бывает частных денег?
– Чего? – удивился писец.
– Частных денег, – повторил Шаваш. – Предположим, частный человек соберет у себя зерно или золото и станет выдавать обязательства: данная бумага стоит столько-то в золоте, обещаю обменять на золото, буде потребуется. Это ведь тоже будут деньги.
– А откуда я знаю, – сказал писец, – что он меня не обманет?
– А откуда ты знаешь, что государь тебя не обманет? – возразил Шаваш.
– Ничего из частных денег хорошего не бывает, – сказал писец. – Знаешь дело о подмененном государе?
– Знаю, – сказал Шаваш.
Дело о подмененном государе случилось, когда государю Инану, старшему брату ныне царствующего Варназда, исполнилось восемнадцать лет и он потребовал, чтобы мать-регентша передала ему венец и печать.
Государыня была опечалена сыновней непочтительностью, начали расследование, и что же! Оказалось, что настоящий государь Инан давно мертв, а вместо него на троне сидит оборотень-барсук, и все это произошло через колдовство наставника государя, колдуна Даттама, настоятеля храма Шакуника.
Подлые монахи, желая извести государыню, учинили следующее: зашили за ворот платья государыни лягушачью ножку, колдовали над восковой фигурой, – фу, какая мерзость! Пойманные же отпирались: «Колдовства-де не бывает!»
Это были страшные люди: из железа варили золото, из хлопка – шелк, покупали дешево, продавали дорого, стали в ойкумене крупнейшим банком, предвидели будущее, – а вот той простой истины, что накопленное добро, если не подарить его государю и бедным, ведет прямо к гибели, – не знали.
– А что, – сказал Шаваш, – разве храм выпускал частные деньги?
– И какие деньги, – вздохнул ярыжка. В иных провинциях, кроме их денег, никаких других не хотели брать! А потом вот – покусились на такое! Разорили людей!
– Значит, – сказал Шаваш, – теперь частных денег нет?
– Разве что в Осуе.
– А откуда взялась Осуя?
Бывший писец высосал первый кувшинчик и пододвинул к себе второй. Ему нравилось учить мальчика. Хотя… разве это мальчик? И двенадцати нет, а уже – пущен в отход мироздания. О, времена!