Во дни Пушкина. Том 2 - стр. 46
– Плох… Не знаю, дотянет ли до завтра…
– Надо будет навестить его перед отъездом, – сказал Пушкин.
– А вы завтра уезжаете? Окончательно?
– Да, надо ехать…
– Сегодня вечером будет отдан приказ выпускать всех беспрепятственно… – сказал майор. – За эти два дня пленных еще человек пятьдесят набрали… А я на вашем месте остался бы еще погостить, а потом наши черноземные чудеса и описал бы…
– Нет, пора… Э, Григоров, милый человек! Я завтра еду… А вы как? – остановил он торопливо проходившего куда-то воина.
– Сопровождать не могу… Извините, – лукаво извинился тот. – Cherchez la femme!..[27] Не сердитесь, голубчик… Но я непременно выйду проводить вас, только пришлите сказать, когда поедете…
И, еще раз лукаво подмигнув, он устремился на поиски своей красавицы.
– Да… – вздохнул майор. – Так-то и я вот, заехал погостить сюда на недельку да и живу вот уже четырнадцатый год… Трясина. Завяз – пропал…
Дамы приглашены были полюбоваться смешным бегом в мешках, а кавалеры – балетом, на который вход дамам был закрыт…
– Однако у вас все идет росо а росо crescendo![28] – сказал Пушкин.
– Наша система, – просто отозвался майор. – Пожалуйте на спектакль: в Петербурге, пожалуй, такого не увидите…
Опять пылал огнями театр, и загремел навстречу гостям туш, и занавес с Фонтаном Ювенты и лебедями поднялся, и – рой беленьких, голубых, розовых балерин с очаровательными улыбками и подчеркнуто изящными жестами начали разводить руками и взлягивать обнаженными ногами. Как и полагается, балет изображал какую-то неимоверно слащавую чепуху. Мужчины-гости были в достаточной степени разочарованы и хотя во время спектакля и хлопали часто, но больше для того, чтобы угодить хозяину. А некоторые поднялись было покурить…
– Да стойте, стойте!.. Куда вы?.. – засмеялся из своей ложи граф. – Это только присказка, а сказка будет впереди… Садитесь…
Начались так называемые национальные пляски: и русская, которая привела всех в восторг, и гопак, и огневая мазурка, и чардаш, и менуэт, и тарантелла, и все что угодно, и для каждого танца надевался с волшебной быстротой костюм соответствующего народа. Потом перед подогретыми зрителями танцовщицы появились в каком-то томном танце в прозрачных покрывалах и вдруг, по знаку графа, все разом сбросили покрывала и предстали перед обомлевшими зрителями во всей наготе. У тех в зобу от радости дыханье сперло, а красавицы под нежную, ласкающую мелодию – ее написал, по словам майора, умирающий музыкант еще в Италии – стали сплетаться и расплетаться в светлых, волнующих хороводах… И медленно спустился занавес…