Во что бы то ни стало - стр. 32
Фирма в рекламе не нуждалась. Но иногда, для острастки, давала объявления в газету: «Поможем решить проблемы с долгами». Такая официальность и неприкрытая гласность положительно воздействовала на должников. В том смысле, что они понимали: деваться им некуда.
– Лена, делай как хочешь, делай как знаешь. Раз уж ты взялась за это – делай как знаешь. А то потом скажешь: все из-за тебя сорвалось, из-за тебя… Но скажи мне, зачем ты так много врешь? Зачем? Ведь обязательно запутаешься.
– Ты ничего не понимаешь! Витенька, ничего-то ты не понимаешь! Главное – это насытить схему деталями. Детали – совершенно необходимы для убедительности. Чем больше деталей – тем правдоподобнее выглядит рассказ. Закон жанра! Детали, детали, чем больше деталей – тем лучше.
– Но это очень обременительно – запоминать их.
– Ничего, у меня получится. У меня все получится. У меня всегда все получается, если мне не мешают.
– Разумеется.
– Виктор! Твой сарказм – неуместен.
– Какой сарказм? Что я такого сказал?
– Да, у меня всегда все получается!
– Конечно, Лена, конечно…
– Что ты этим хочешь сказать?
– Да ничего.
– Ты хочешь сказать, что я неудачница! Ты понимаешь, что оскорбляешь меня этим?
– Лена, дорогая, у меня и в мыслях не было ничего подобного. Уверяю тебя.
– Твоя ирония по отношению ко мне… Чем я ее заслужила? Разве я не стараюсь для нас обоих?
– Лена, возьми же себя в руки, черт возьми! Успокойся!
– Тебе хорошо говорить, Витя. Ты ежесекундно оскорбляешь меня своим ироничным ко мне отношением, а я еще и «успокойся». Я же еще и истеричка!
– Ты самая замечательная…
– Ты издеваешься…
– Я говорю чистую правду.
– Врешь!
– Чистейшую!
– Нет.
– Лена, Ленусик…
– Пусти меня, ты издеваешься.
– Никогда!
– Что – никогда?
– Не пущу и не издеваюсь.
– Ты меня не любишь!
– Люблю. И еще как. Не вырывайся.
– Нет!
– Да!
– Я тебе нужна только для секса.
– И для секса в том числе.
– Вот видишь…
– Вижу. Ты очень красивая. И я тебя люблю. И ты это прекрасно знаешь.
– Знаю…
Возможно, Виктор и в самом деле был маменькиным сынком, как утверждала Лена. Во всяком случае, мама его действительно очень любила. И он всегда принимал доброжелательное отношение к себе как естественное, единственно возможное. Впрочем, точно так же и он сам относился к людям. Он любил их как вид, вообще ни за что и за отдельные достоинства, которые Виктор умел раздувать в своем воображении до исполинских размеров. О недостатках, изъянах и даже пороках, свойственных людям, ему было думать неприятно. И он – не думал. Он вообще не делал того, что ему было неприятно. До поры до времени, конечно. До тех пор, пока не окончил школу и не поступил в медицинский институт.