Внутри женщины. Откровенные истории о женских судьбах, желаниях и чувствах - стр. 11

– Глубоко ты копнула.

– Пришлось. Знаешь, сколько я мыслей передумала, прежде чем ответить ему «да»? – Лера показала мне обручальное кольцо. Сочетание белого и желтого золота. Выглядело довольно изящно, особенно на ее тонком пальце. – Это так только кажется, что потом всегда сможешь просто взять и уйти.

– И почему ты сказала ему «да»?

– Защита. Он дал мне стопроцентное ощущение защиты. Мне кажется, это могут только те мужчины, у которых в мозгах уже абсолютно спокойно. И не театрально, а по-настоящему. Он же тогда сказал мне, что все сам сделает, – и действительно делает.

– Наверное, это приходит с возрастом. В восемнадцать тоже можно ничего не бояться, но ты еще не знаешь, чего хочешь. Тебе все – с криком и лозунгами. Метишь территорию, что ли. А с возрастом кричать уже не нужно. Свое право на что-либо можно показать одним-единственным взглядом. И я тебе признаюсь – мой тайный кумир Леонард Коэн.[5] Причем в его нынешнем воплощении.

Это было чистой правдой. Сегодня нет мне большего удовольствия, чем слушать старичка Леонарда Коэна. С морщинами и охрипшим голосом, он поет о жизни так, как будто бы у него роман лично с тобой. Ему уже за семьдесят, а я не могу оторвать взгляда от его губ, которые произносят «аллилуйя», четко понимая смысл этого слова. Я не могу оторвать взгляда от того, как он курит и совершенно спокойно смотрит в сторону, напевая про танцы до последнего дня и взятие Манхэттена. Старый еврей, в черном двубортном пальто, с миллионом смыслов.

И тут я вспомнила, как я смотрю на Аль Пачино, укрытого морщинами. Как я читаю Сержа Генсбура. Как слушаю Тома Уэйтса или Стива Тайлера.

Засранцы, через руки которых прошли девушки и женщины. Сколько слишком красивых слов они успели сказать за свою жизнь? Сколько раз они раздвигали женские бедра и проникали внутрь? Сколько раз они что-то объясняли в трубку телефона, сколько раз хватали за волосы, сколько бросали и возвращались, и сколько – нет?.. Как их тело покрылось морщинами, прежде чем руки стали свободными и четкими: теперь они знают, как нужно трогать. Они знают, сколько слов нужно сказать, а сколько – промолчать. И сигарета в их руках дымится не от пафоса, а от того, что она – сигарета. Седина становится не возрастом, а опытом прикосновений.

Есть тонкая, почти запрещенная эротика в том, чтобы слушать мужчину, который знает, что говорит. Не уверенный в себе, а знает, что говорит. Уверенность разрешает врать, знания – дают смелость быть правдивым. Столько людей разбивается об это, прежде чем начинают понимать разницу.