Внутренний мир. Западня - стр. 21
Но Эдварду было всё равно на светские ценности, богатство и роскошь. Он, как и его мать, был сделан из другого теста. И ему было тошно от скопления людей, внимания прессы и долгих споров на экономические темы. Но назад дороги не было, теперь молодой человек высиживал конференции по инвестициям в сырьевой рынок, давал интервью о курсе рубля Валдарии по отношению к советскому рублю, стоически выдерживал рукопожатия друзей своего отца, которые все как один выражали свои надежды на то, что сын окажется не менее хватким, чем отец.
В конечном счёте Эдвард полностью вошёл в доверие к Костину, и тот допустил его до собрания инвесторов по проекту «Код-17». Учёныйдемонстрировал тот эффект, что препарат произвёл на биологическую систему подопытной собаки. Животное было невероятно сильным, наносимые учёными небольшие порезы заживали в течение часа, а интеллектуальные способности были на уровне хорошо тренированного служебного пса. Костин заверял всех в отсутствии побочных эффектов, но убедиться в этом можно было только после опыта на человеке, дата которого пока держалась в тайне. Уже после его успешного осуществления можно было говорить об экспорте «Код-17» за рубеж и баснословной прибыли, которая была обещана всем инвесторам.
После посещения собрания Эдвард мог подтвердить, что в подвале завода электрооборудования находится тайная лаборатория учёного. Подтвердить это смог и Рудольф, который пролез туда по вентиляционной системе и установил прослушку. Операция «Антон Костин» набирала обороты, и молодые люди сжимали учёного в тиски с двух сторон.
– Они проведут тест «КОДа-17» на человеке двадцать третьего июля, – пару недель спустя Эдвард наконец сообщил свежую информацию.
Он вновь прибыл в Саранск на квартиру Елены Стоминой, чтобы вместе с Рудольфом приготовить план захвата.
– Значит, двадцать третьего, мы его прихлопнем! – Рудольф самодовольно ударил ладонью по столу.
– Ты проверял седьмой и восьмой микрофон?
– Седьмой и восьмой? – тот замялся. – Это ведь в неиспользуемой «маленькой» лаборатории. Нет, я ей пока не занимался.
– Рудольф? – Эдвард приподнял бровь.
Но друг лишь отмахнулся и принялся рассматривать карту завода, которую они составили на основе своих наблюдений.
– Ты ведь сделал заметки невидимыми чернилами на кодовом замке? – вновь спросил Эдвард.
– Ещё сделаю, – Рудольф отвернулся.
Алемский должен был пометить чернилами кнопки на замке, чтобы выявить пароль.
– Если мы схватим Костина, и МОЗ выдаст меня как тайного агента, то меня не простят арабы. А если наш договор с Костиным будет предан всеобщей огласке, то МОЗ будет обязано открыть на меня уголовное дело, – вкрадчиво, без лишних эмоций произнёс Эдвард. – Ты хотя бы понимаешь, как многим я рискую ради этой операции?