Вниз по течению. Книга вторая - стр. 22
Следующие дни она провела терзаемая вопросами, ответы на которые вроде и были рядом, но постоянно ускользали от неё, словно юркие рыбки, которых она в детстве пыталась ловить руками на мелководье. Снова и снова предпринимала попытки выяснить, что думают на этот счёт её друзья, но с Мариной, никогда не бывавшей в лабе, говорить о капсуле сенсорной депривации не имело смысла, а Рая и Боря старательно избегали таких разговоров. Отчасти Натка могла их понять. Ведь если они тоже видели нечто своё – потаённое, нечто, пробуждающее самые тяжёлые воспоминания, нечто, возможно постыдное, то откуда же взяться желанию этим делиться? Но с другой стороны, пока они все разобщены, пока каждый остаётся наедине со своим страхом, разве получится что-то изменить?
Был ещё один человек, у которого можно было бы спросить напрямую о пережитом в лабе личном опыте, и которому, скорее всего, достало бы смелости это рассказать, но он к Натке больше не приходил. Она не видела Клима с того дня, когда они безобразно орали друг на друга стоя перед лицом не заправленной постели, ещё хранящей тепло Наткиной с Генералом страсти. Рая рассказывала, что Клим снова стал нелюдим и замкнут, что пару раз уже нарывался на драки с мужиками, видимо забыв про вынесенное ему проверяющим последнее предупреждение. Впрочем, судьба несостоявшегося жениха Натку мало волновала – она прекрасно помнила с каким презрением он швырял ей в лицо грязные слова всего лишь за то, что она посмела сделать выбор не в его пользу. Жаль только, что теперь они не могут обсудить происходящее в лабе…
Но, как оказалось чуть позже, случай ей всё-таки представился, и не без инициативы самого Клима.
Уже подходил к концу январь, и миновало около двух недель с Наткиного возвращения из мягкой палаты, она даже чувствовала себя почти так же хорошо, как до своего пребывания там, когда одним морозным ясным утром к ней в избу постучали. Что само по себе было странно. По местному укладу двери Натка не запирала, и её гости просто по-хозяйски вваливались сначала в сени, а потом и в горницу. Это уже стало таким привычным, что от стука в дверь, прозвучавшего сухо и официально, она вздрогнула, как от выстрела.
– Кто там? – кроме дурацкого вопроса в голову больше ничего не пришло.
– Сто грамм!
Натка узнала голос Клима сразу, и так же сразу почувствовала не забытую ещё злость.
– Чего надо?
Двери открылись резко, как от пинка, впустив клубы морозного пара и самого Клима, чьи руки, как оказалось, были заняты объёмной коробкой. Он бухнул эту коробку на пол, и, выпрямившись, хмуро глянул на объект своих недавних воздыханий.