Вниз по течению. Книга первая - стр. 45
Нет, Валёк не упал в беспамятстве, как этого можно было бы ожидать от измученного, несколько суток не евшего человека. Он бросил душить хрипящего Витю, выпрямился, и до ужаса медленно повернулся к Натке. Она навсегда запомнила этот взгляд. Налитые кровью глаза, полные не злобы или безумия, как можно было ожидать, но – смертельного ужаса. Ужаса перед чем-то невидимым ей, перед тем, в чьём образе предстал вдруг для Валька злополучный Витя, пытающийся сейчас отдышаться на полу. Это что-то или кто-то спасло тогда Натку, потому что Валёк её не увидел, он увидел нечто за её спиной. Нечто такое, что заставило его лицо потечь как расплавленный пластилин, исказиться до неузнаваемости и затем скомкаться наподобие обрывка бумаги. Это выглядело так страшно, что Натка шарахнулась в сторону, уставилась туда, куда был направлен безумный взгляд Валька, разом забыв, что только сам Валёк и представляет единственную угрозу в этой комнате. Но она ничего не увидела, это видел только он, это было лишь для него. И, страшно закричав, закрыв лицо руками, как насмерть перепуганный ребёнок, он развернулся и бросился в окно, разбив стекло своим тщедушным телом…
Валёк выжил. Этаж, на котором обитал Витя, был, к счастью, всего вторым от земли. А может быть – к несчастью, Натка не могла сказать точно, зная, что случилось с Вальком дальше. Неизвестно, удалось ли ему убежать от того страшного, что увидел он той памятной ночью, но в привычный мир больше не вернулся. Сначала лежал в нарке, куда его увезли сразу после прыжка сквозь оконное стекло с диагнозом «острый алкогольный делирий», потом, так и не оправившись до конца, попал в психбольницу, да там и остался, по слухам разучившись даже говорить. Но Натка не сомневалась, что заговорить при желании он смог бы, только с кем и зачем, если этот мир для Валька перестал существовать?
Алкоголики (разумеется, настоящие алкоголики, а не всякая временами выпивающая шушера, пытающаяся так называться с целью вызвать жалость или привлечь внимание) обычно тесно контачат между собой. Вместе легче «соображать», да и кому они по большему счёту нужны кроме друг друга? Как учил Витя свою молодую товарку по несчастью: «Ты, дочка, в помощи своим никогда не отказывай, не плюй в колодец, завтра уже тебе помощь понадобится. У нас кроме друг друга никого нет, чистоплюи презирают таких как мы – хоть подыхай перед ними, перешагнут и дальше пойдут. Ты знаешь.»
Натка знала, пусть её алкогольный стаж был невелик по сравнению с тем же Витей, но людского презрения она успела хлебнуть сполна. Мир умеренно пьющих не принимает алкашей. Алкаши их пугают, алкаши – это то, что может случиться с каждым, как бы ни утверждали некоторые свою безгрешность. Поэтому их предпочитают не замечать, а если не замечать не удаётся, то обливают презрением и злобой, а порой и открытой ненавистью. Вот и остаётся алкоголикам только тесный круг себе подобных, благодаря чему их информационное пространство сужается до типичных насущных алко-проблем и их решений. Но поскольку жить одними проблемами невозможно, а душа требует простого человеческого общения, то зачастую удачно «сообразив», разжившись закуской и тёплым углом, алкаши пускаются в долгие задушевные беседы. Вот в этих беседах и наслушалась Натка рассказов про соседний вывернутый наизнанку мир, от которого их всех отделяет всего одна лишняя рюмка пойла. И пусть это тёмное призрачное пространство каждый алкаш описывал и называл по-своему, они все знали, что речь идёт об одном и том же.