Вниз по течению. Книга первая - стр. 12
Жажда усиливалась вместе с холодом, жажда – верная спутница похмелья, и она не похожа на ту обычную жажду, которую испытывают здоровые люди. Эта – сродни ломки, её невозможно терпеть. Натка терпеть пыталась, не желая терять драгоценное время, но надолго её не хватило. Не замедляя шага, она свернула в сторону, к обочине дороги, и шла пока под ногами вместо асфальта не оказалась припорошённая свежевыпавшим снегом трава. Там упала на колени, начала скрюченными от холода пальцами собирать этот снег в горсти, и толкать в рот.
Кто когда-нибудь пытался пить снег, тот знает, что утолить жажду таким образом весьма проблематично. Снег во рту хоть и превращается в воду почти моментально, но даёт ничтожно малое её количество. Малого количества Натке сейчас болезненно не хватало, и она ползала на коленях, которые окончательно задубели от соприкосновения с ледяной землёй, собирая и собирая снег с ломкой травы, жадно хватая его посиневшими губами…
А когда жажда, наконец, немного отступила, и Натка попыталась встать, у неё закружилась голова. Закружилась так сильно, что девушка неловко повалилась ничком, уткнувшись лицом в землю. Онемевшая под метельным ветром кожа почти ничего не почувствовала, зато ослабевшему телу стало легче в горизонтальном положении, и оно не захотело подниматься.
Натка, родившаяся и всю жизнь прожившая в Сибири, прекрасно знала, что как бы ты ни устала, но ни в коем случае нельзя ложиться, и даже садиться в снег! Сколько за здешние зимы было таких, и пьяных, и трезвых, кто просто присел отдохнуть «на минуточку». Их минуточки длятся до сих пор. Чтобы избежать подобной участи нужно было встать, встать немедленно, но Натка всё равно откладывала этот тяжёлый момент. Откладывала до тех пор, пока перед глазами снова не поплыли неясные образы, чьи-то фигуры и полузнакомые лица…
– Эй, деваха! – раздавшийся сверху окрик заставил её дёрнуться всем телом как под ударом тока – ещё один подарочек абстяги, разновидность шугняка, – Ты живая? Ну-ка…
Чьи-то сильные руки взяли Натку за плечи, приподняли, тряхнули так, что поникшая голова безвольно мотнулась из стороны в сторону.
– Замёрзнешь ведь, дурная! Вставай! Вставай, говорю!
Натка попыталась исполнить приказ незнакомца, но ноги не держали обмякшее тело. После нескольких неудач, она прекратила попытки и хотела попросить, чтобы её оставили в покое, но не сумела сложить окоченевшие губы в слова, издав лишь нечленораздельное мычание.
– Не боись, не брошу! – по-своему растолковал это мычание так вовремя появившийся человек, и неожиданно легко подхватил Натку на руки. Она увидела прямо перед собой широкие, просто богатырские плечи, а над ними – растрёпанную бороду, из зарослей которой до неё снова долетел густой голос: