Внеплановая беременность - стр. 11

– Спасибо, – глухо благодарю Никиту, стараясь унять бешено колотящееся в груди сердце. Кружится голова, я осторожно присаживаюсь на стул.

– Выглядишь бледной.

– Голова закружилась. Сейчас пройдет, – стараюсь успокоиться, Никита берет нож и дорезает овощи, закидывает их к курице в пакет. Я не вмешиваюсь, мужчина делает все так, как бы делала я. Вот завязывает рукав, все внутри пакета осторожно перемешивает, кладет в форму и отправляет в духовку.

– Спасибо. Думаю, через полчаса все будет готово, как раз Полина Сергеевна придет, – он меня смущает своим присутствием. Смотрит темными глазами, хочется тут же отвести взгляд в сторону, а не отпускает.

– Это на салат? – кивает на помидоры, огурцы, перец.

– Да, но я сама могу все нарезать.

– Сиди уже, – он режет так, как в реалити-шоу режут известные шеф-повара. Я только успеваю моргать, загипнотизировано глядя на лезвие. Чик – и вот салат готов. Только поворачиваю голову, достает тарелки, бокалы, вилки и молча расставляет на столе. На двоих.

– А Полина Сергеевна?

– Она задержится у подруги. Поэтому, если не против моей компании, вместе поужинаем, – в карих глазах появляются смешинки. – У меня как раз припасена вкусная настойка из малины.

– Извините, но я не пью.

– Болеешь?

– Почему сразу «болеешь»?

– Если не пьешь, значит, болеешь или беременна. Если не первое, то второе, – прищуривает глаза, понимаю, что следит за моими эмоциями на лице, а я, словно пойманная на вранье, смотрю на Никиту с широко распахнутыми глазами. Он хмыкает, присаживается напротив меня. Сердито сверкаю глазами, скрещивая на груди руки.

– Знаете, вас это не должно касаться. Это мое личное дело, почему я не пью. Может, у меня аллергия на алкоголь, – возмущенно смотрю на Никиту, он задумчиво изучает мое лицо.

– Тебе хоть восемнадцать есть?

– Это не ваше дело, сколько мне лет.

– Послушай Аня, я не знаю, какую ты наплела историю моей матери, но мне хватает ума сделать свои выводы. Допустим, тебе восемнадцать есть…

– Мне двадцать, если вас так волнует мой возраст. У меня есть профессия, но в Москву я приехала по личному делу. Это все, что вы должны знать, – у меня от гнева горит лицо. Я вспоминаю Диму с девушкой и злюсь еще сильнее.

– Поматросил и бросил? – иронично ухмыляется, я вскакиваю на ноги, рука чешется, чтобы залепить ему пощечину, но сжимаю кулаки.

– Не ваше дело, Никита, не знаю, как вас там по батюшке, – прохожу мимо мужчины, он хватает меня за запястье.

Я удивленно смотрю на наши руки, потом в карие глаза. Мое настроение и без того нестабильно. Сейчас гнев растворяется, уступая место полной растерянности. Почему так? И прикосновение Никиты не раздражает, а волнует. У него огрубевшая кожа на ладонях, хватка сильная, но не причиняет боли. Мне хочется понять, что со мной происходит, понять, почему карие глаза вдруг стали темнеть, а потом Никита все же отпускает руку и отводит глаза в сторону.