Вне подозрений - стр. 29
На улице пасмурно, но дождя нет, и когда Милли возвращается с занятий балетом, мы с ней спускаемся в подвал, оттаскиваем Филиппа от его драгоценных мониторов (какие-то сводные таблицы, новости финансового рынка от «Блумберг») и впихиваем в непромокаемый плащ. Он тщетно отбивается:
– Милли, малышка, «Самсунг» обваливается, неужели тебе все равно?
Но дочка вкладывает свою маленькую ладошку ему в руку и тянет прочь. А Филипп сегодня почему-то сопротивляется вяло.
Наш дом стоит на углу, а через дорогу, по диагонали, начинается узкий переулок, ведущий в парк. Ухватив нас обоих за руки, Милли – вязаные гамаши, полосатые резиновые сапожки – скачет по тротуару, словно пародия на восьмилетнюю девчушку. Моя дочь – олицетворение самых смелых мечтаний. Концентрированный сгусток энергии и жизнерадостности, она обожает школу и гимнастику, балет, хоккей и плавание. Поет в мини-хоре и играет в драмкружке. Любит своих друзей и семью. Она – чистый идеал ребенка, воплотивший в себе самое лучшее, что есть в нас обоих. Мама Филиппа говорит, Милли – это наше благословение, «почетная грамота, выданная за некое ваше доброе деяние». Тогда эту почетную грамоту заслуживаем не только мы, но и наша прежняя няня, Робин, сочетавшая в себе завидные запасы терпения с энергией и австралийским добродушием.
Мы переходим дорогу, Милли спотыкается и, вместо того, чтобы насупиться и надуться на злополучный бордюр – как среагировало бы большинство детей, – хихикает.
– У-у-упс! – Ореховые глазищи распахиваются в забавном изумлении: «Чуть не чебурахнулась!»
Сердце у меня сжимается, и я покрепче перехватываю родную ладошку. Прописные истины не врут: ради своей дочери я могла бы убить. Да, могла бы.
Мне странно очутиться в парке снова, как-то… неправильно. Не думала, что это чувство опять накроет, но – вот оно… На первый взгляд никаких признаков случившегося несчастья не заметно, парк живет обычной жизнью: путающиеся в собственных неокрепших ножках карапузы изображают игру в футбол; возле лесенки на матах – любители пилатеса; по аллеям группками бродят укутанные в пальто взрослые; носится на велосипедах полураздетая детвора…
Огибая газон, мы по дорожке направляемся к детской площадке. Я не отрываю глаз от земли – вдруг отыщется мой браслет? Вдруг, когда я бегала, он упал где-то здесь? Сообщаю Филиппу, что компания его университетских друзей собирается как-нибудь в выходные покататься на лыжах – звонил Родж, приглашал. Муж бормочет что-то нечленораздельно себе под нос, и мне потом придется эти невразумительные звуки оформить во внятный ответ, не то этот самый Родж решит, что его послание не дошло до адресата. Складываю ладони чашечкой, демонстративно прикрываю ими Миллины уши и напоминаю Филиппу, что завтра мы собирались повторно отпраздновать ее «день рождения»: