Вместе мы удержим небо - стр. 6

– Эй! – шепчет Лука.

Он вздрагивает, поднимает глаза на Луку и смотрит на нее сквозь челку.

– Что?

– Это я не смотрела, куда иду.

Он ничего не отвечает.

– Нельзя же так вдруг выскакивать на дорогу. Особенно если слушаешь музыку. И вообще, ничего такого страшного, подумаешь, не шевелить рукой. Врачи чего только не наговорят.

– Да, например, что у тебя все в порядке с головой.

Она не может сдержать улыбку.

– Все будет хорошо. Я и не в таких переделках бывала. Меня зовут Лука. А тебя?

– Гард.

Он заглядывает синими глазами прямо ей в глаза.

– Гард Грозный.

Они умолкают. Лука не знает, что сказать. Это она-то, которая обычно не лезет за словом в карман.

– Тебя на самом деле зовут Лука?

– Луиза Катрина. Ужас. Кто выговорит такое длиннющее имя. Не знаю уж, с чего им в голову втемяшилось такое. Меня только Лукой всегда и называют.

– Мне нравится.

– Серьезно? Спасибо.

Когда они выходят из травмпункта, уже начинает светать. От реки, вздыбившейся белой пеной, веет холодом. Лука мерзнет. Скоро декабрь.

– Сюда, сюда, – говорит Гард.

– Это куда это сюда? – смотрит на него Лука.

– Ко мне домой. Ты не должна сейчас оставаться одна.

Лука чувствует, как рядом с Гардом в ее тело возвращается тепло. Довольно долго оба молчат.

– А ты что, художница? – в конце концов спрашивает Гард. – Ты вроде говорила что-то про живопись?

– А-а, да нет… Не художница.

Гард смотрит на нее. Утренний ветер треплет волосы на затылке у Луки.

– Я еще учусь. У нас скоро будет выставка.

Лука демонстрирует несколько движений кистью, которую она будто бы держит в загипсованной руке. Гард хлопает себя по лбу.

– A, черт. Так ты… – Он смотрит на руку Луки. – Левша? Я надеюсь, твои картины уже готовы?

Лука отводит взгляд. Гард закрывает глаза рукой и стонет.

– Ты же не виноват, – говорит Лука. – А я все равно уже несколько недель никак не могу ничего написать. Зато теперь я могу стать, знаешь, таким живописцем, который рисует, держа кисть губами или пальцами ноги. Глядишь, тогда, может быть, мне удастся хоть что-то продать.

– Чего-чего?

– Да нет, ничего.

Лука молча проклинает себя. Опять повисает тишина. Ей этого не вынести. Этой тишины. Слова рвутся из нее, она сама не знает, что собирается сказать, просто нужно сказать хоть что-нибудь, что угодно.

– Ну, знаешь, на Рождество часто присылают такие открытки. Которые нарисованы пальцами ног. Я сама такие отправляю своей тете.

Гард смотрит на нее.

– Все сразу?

Лука пожимает плечами.

– Так ты левша или нет? – спрашивает Гард.

– Угу.

– Вот же черт. Если бы я только мог сделать для тебя что-нибудь.

Он пинает ногой валяющийся на земле камень, тот еще долго скользит по заледеневшему тротуару.