Вместе мы удержим небо - стр. 13
Ни с того ни с сего в горле встает комок. Воздух не проходит. Не удается вымолвить ни слова.
Бабушка долго молчит. Потом говорит:
– Все будет хорошо, Лука. Обязательно.
Лука прижимает телефонную трубку к уху. Трубка будто огнем обжигает ее холодные пальцы.
– Пойди-ка, завари себе чашечку горячего чая. Намажь булочку маслом. Сядь и напиши список того, что тебе нужно сделать. А потом пойди ляг спать. А завтра утром начнешь с первого дела в списке.
Снова долгая тишина.
– Лука? Ты меня слышишь? Ты там?
Лука не в состоянии ответить. Комок в горле словно еще больше разбухает. Так и растягивает кожу. Слышит ли она? Там ли она? Она пробует определить, чувствует ли она свои ступни. Ноги, живот. Пробует почувствовать свое лицо. Не чувствует ничего. Только комок в горле. Комок, раздирающий кожу, рвущийся наружу.
Лука слышит, как бабушка прихлебывает что-то. Проглатывает.
– А потом сфотографируй свои картины и пошли мне фото. Ноги-то мои не стали лучше ходить в последнее время, – говорит она, усмехаясь своим привычным смешком. – Хотела бы я приехать к тебе на поезде, но с такой поездкой мне не справиться. Я теперь и до уборной-то с трудом добираюсь. Твой отец раздобыл мне ходунки. Они вроде тех финских санок, на которых ты любишь кататься. А я-то вот дома на них хожу! – снова смеется бабушка. – Но фотографии пришли мне, Лука. Пришли мне свои картины.
В свое время Лука купила бабушке мобильный телефон. Научила ее читать сообщения. Отвечать на них бабушка не умеет. Но это ничего. Хорошо уже, что умеет читать. Лука знает, что бабушка читает ее сообщения. Снова и снова открывает их. Лука улыбается мобильнику, лежащему у нее на коленях. Вот пойдет сейчас и заварит чай с пряностями, как ее научила бабушка. Индийские пряности и много чудесного горячего молока. Молоко потечет в горло. Принесет с собой в желудок разогретые пряности, они проникнут в кровь и оттуда в самое сердце. И она согреется изнутри. Лука приоткрывает дверь. Прислушивается, нет ли кого в коридоре. Вроде все спокойно. Пробегает на кухню, наливает в чайник холодной воды и открывает холодильник.
Пакета с молоком уже нет.
Нести матрас неудобно, но им все же удается дотащить его от фабрики до общаги, ни разу не уронив; неумело балансируя, они минуют одну за другой три запертые двери и протискивают его в каморку к Луке. Гард – первый, кто зашел к ней в комнатку. Кроме нее самой, разумеется.
– Господи, и вот так ты живешь?
Гард выглядывает в окно. Прямо перед глазами стена другого здания.
– Да ничего. Зато на солнце не обгорю.
Гард кривит лицо: