Властелин моих ночей - стр. 12
– Когда тебя привезли, ты лягалась, кусалась и царапалась, – признается она, по-детски шмыгнув носом. – Орала и плевалась. Из твоего горла сыпались такие проклятия, что видавшие виды санитары краснели от стыда. Кстати, этих самых санитаров потребовалось с десяток, чтобы унять тебя. Двое из них еще долго лежали в койках после встречи с тобой. Один со сломанной рукой, а второй с разбитым носом.
– Заслужили!.. – усмехаюсь довольно.
Я давно чувствую в себе необычайную силу и ловкость. Сейчас особенно, ведь у меня появилась цель. Слишком долго пыталась быть как все, подстраивалась, изображала покорность. Но это не мое. Я готова умереть, но умереть свободной. Помня все о своей жизни и о людях, с которыми проводила дни и ночи. Особенно ночи.
– Так что, поможешь? – спрашиваю у соседки, кусая от напряжения губы. – Ну же, сто шестая, просто сделай это. Пусть в этом аду будет хоть один человек, который о тебе помнит. Не вымышленные истории, которые наверняка рассказывают твои родители друзьям и знакомым. Не ту любовную чушь, что шепчет тебе твой доктор ночами. Докажи, что ты человек. Настоящий, пусть и с некоторыми изменениями. Мы ведь не хуже других, верно? Мы тоже способны на сочувствие, преданность, любовь. И даже на подвиг.
Глава 4
– Так и быть, я попробую тебе помочь, – соглашается сто шестая, кусая от напряжения губы. – Поговорю с одним своим знакомым.
– С доктором? – воодушевляюсь я.
Если кто и знает все ходы и выходы, то только он. Очкастый доктор здесь один из главных, без его участия не обходится ни одно мероприятие.
– Нет, – качает головой сто шестая. – Ему лучше не знать об этом. И вообще, если он узнает, то накажет меня.
Меньше всего мне хочется подставить ее, но получить свободу хочется сильнее.
– Клянусь, не скажу о твоей помощи даже под пытками, – обещаю я. – Если хочешь, вообще не участвуй в этом. Только укажи того, кто может помочь.
Сто шестая стреляет глазами в сторону огромной стойки с книгами. Рядом с ним подметает пол невысокий круглолицый санитар с вечно красным и потным лицом.
– Это Энтони, – тихо произносит сто шестая. – Он приносит девчонкам некоторые вещи из большого города. К примеру, духи, нижнее белье и даже косметику. А вот возьмется ли за более крупное дело, не знаю.
Она разводит руками, а я мучительно соображаю. Энтони меньше всего похож на дельца. Конечно, даже за то, что он делает для девчонок, его уже по голове не погладят. Нам запрещено иметь личные вещи и каким-либо образом изменять себя. Но одно дело – флакончик духов (который, к слову, не задерживается в «Лазурите» дольше пары дней. И то лишь потому, что девчонки нюхают ароматы свободы, а не душатся ими). Увести одну из пациенток – совсем другое.