Властелин Безмолвного Королевства - стр. 20
– Зачем им тебя убивать? – спросил Донето.
– Сначала нужно выяснить, кто они, тогда и узнаем, – пожал плечами Хект.
Бронт внимательно посмотрел на Пинкуса Горта.
– Я понятия не имею, – отозвался тот.
– А тебе придется ответить за своих людей, ведь именно они и завели вас в засаду.
Фраза эта обозначала на самом деле вот что: Горт и так был в долгу перед Бронтом Донето, а теперь увяз и того глубже.
– Мы этим уже занимаемся, ваша светлость. Их поймают, и я лично прослежу за допросом.
Горт уже послал на поиски Бо Бьогну. Еще до наступления темноты тот должен отправиться на север.
– Если я правильно понял, у нас проблемы с Кларенцей, – уточнил Хект.
– Вряд ли это как-то связано с покушением, – отозвался Донето.
– Я тоже так думаю. Едва ли тут замешаны интересы государства. Или все же замешаны?
– Нет. Донел, во имя Аарона, прекратите ныть. Вы же не ребенок! – прикрикнул Донето на принципата Мадисетти, а потом снова повернулся к Хекту. – Пристрелить следовало не тебя, а кое-кого другого.
Донел Мадисетти в ужасе замолк. Он не ожидал такой отповеди от собственного союзника.
Поскольку принципат Делари отсутствовал, а принципат Хьюго Монгоз заснул и пускал слюни, принципат Донето решил возглавить собрание. Хотя и не был самым старшим из присутствующих и неспящих.
Донето был из тех, кому вечно хочется что-нибудь возглавить.
И зачастую получал от этого немало удовольствия.
– Я послал за тобой полковника Горта, – сказал он, – и одновременно созвал всех на чрезвычайное собрание. Они умудрились прибыть раньше тебя только потому, что им не пришлось мокнуть под дождем и сражаться с убийцами.
Донето презирал почти всех принципатов. Может, коллегии и ее чародеев и боялся весь мир, но кто-кто, а Бронт Донето прекрасно знал, что бо́льшая часть его соратников – невежды, добившиеся своих мест лишь благодаря кумовству и взяткам.
Хотя среди них действительно попадались могучие колдуны. Кто из принципатов ни на что не годился, а кто умел накладывать чары – этот вопрос весьма занимал сторонних наблюдателей. Принципаты, в свою очередь, не желали сбрасывать маски.
Даже Безупречный, который сам был раньше принципатом коллегии (хотя его таланты ограничивались в основном обширными семейными связями – к Орудиям Ночи он был совершенно глух), не знал, кто есть кто.
– Мой кузен разволновался из-за Кларенцы, – заявил Донето, – потому что он постоянно волнуется из-за всего на свете. Чрезмерно волнуется. Он воспринял это как личное оскорбление. А еще оскорбление, нанесенное Господу и святым отцам церкви. Ересь, святотатство и прочее, и прочее.