Власть в погонах: Военные режимы в современном мире - стр. 11
Несостоявшихся государств в современном мире довольно много. Наиболее известное – Сомали, где территориальный раскол и боевые действия между отдельными военно-политическими группировками продолжаются почти непрерывно с конца 1980-х годов по сей день (с краткой передышкой в 2006–2009 годах). Другой пример – ЦентральноАфриканская Республика (ЦАР). Там гражданская война идет в режиме нон-стоп с 2012 года. В начале 2024 года примерно половину территории страны контролировали силы, более или менее лояльные президенту Фостену-Арканжу Туадера, включая регулярную армию страны, военную миссию ООН, остатки ЧВК «Вагнер» и подготовленных вагнеровцами местных отрядов (так называемых черных русских). К этому надо добавить природоохранных рейнджеров в национальных парках и обосновавшихся в ЦАР повстанцев из соседнего Чада. Многие из этих групп чисто формально признавали власть Туадера – гражданского политика, дважды избравшегося президентом на выборах (впрочем, весьма сомнительных). Другую половину страны контролировали две военно-политические коалиции – мусульманская «Селека» и христианско-анимистская «Анти-Балака», находившиеся в состоянии войны как против правительства, так и друг с другом. Пытаться охарактеризовать режим ЦАР как военный или какой-то иной – неблагодарное дело, хотя понятно, что ситуацию в стране контролируют те, кто обладает военной силой.
В условиях военного режима контролирующие его структуры должны обладать правом на легитимное применение насилия. В несостоявшихся государствах это правило не соблюдается по определению, поскольку разные стороны вооруженных конфликтов, раздирающих эти государства на части, отказывают друг другу в легитимности. Бывает и так, что сами вооруженные группы не рассматривают себя как легитимных политических игроков, но при этом фактически присваивают власть на отдельных территориях, вышедших из-под контроля правительства. Например, к марту 2024 года около 80 % столицы Гаити Порт-о-Пренса контролировали криминальные банды, наиболее влиятельной среди которых считалась группировка Джимми Шеризье, обладателя пугающей клички Барбекю. Понятно, что власть банд опирается на жестокое вооруженное насилие, на что и намекает кличка лидера (впрочем, сам Шеризье объясняет ее тем, что его мать торговала на улице жареной курятиной).
Надо заметить, что чем больше возможности бандитов, тем чаще они претендуют на политические роли, а значит, на легитимность. Самый распространенный риторический прием, используемый для оправдания таких претензий, – утверждать, что банда раздает награбленное беднякам, обеспечивает рабочие места и поддерживает порядок на «своей» территории, что делает ее лидеров объектами народной любви. Особенно охотно к такой робингудовской риторике прибегают лидеры латиноамериканских наркокартелей. Однако до настоящей легитимности тут еще далеко. Следующий шаг – с помощью подкупа и запугивания обеспечить присутствие своих ставленников в выборных и невыборных органах власти. Если это удается, то банда, не переставая быть бандой, становится в то же время группой влияния.