Власть полынная - стр. 40
Пришёл Санька, княжеский стремянный, молча остановился у двери.
– Садись, Александр. Думаю, что войной на Новгород придётся идти.
Санька оторопел: он мыслил, что Иван удручён смертью матери, а тот о войне с Новгородом думает. Вздохнул с облегчением:
– Я, великий князь Иван, служилый человек, дворянин, и завсегда готов воевать, кого государь укажет.
– И ладно, Александр. Коли доведётся мне полки собирать, тогда позову тебя с собой скликать ополченцев.
– По великой княгине скорблю я, князь Иван.
Нахмурился молодой великий князь:
– Аль мне не жаль? Только и о делах государственных помышлять надобно.
Едва рассвело, гроб с телом перенесли в церковь Успения. Начал подходить народ проститься с великой княгиней. Иван Васильевич устал: с полуночи не отходил от покойной жены. В свете свечей чёрный кафтан на государе оттенял бледное лицо. Под глазами отеки.
Тесно и душно в церкви, пахнет топлёным воском и ладаном. Отпели заупокойную молитву, и замолк митрополит Филипп.
Государь протиснулся сквозь плотный ряд бояр, вышел на паперть. На площадь стекался люд. Великого князя окружили нищие и калеки, древние старцы и старухи. Грязные, в рубищах, сквозь которые проглядывало тело, они постукивали костылями, ползком надвигались на Ивана. Протягивали руки, вопили, стонали:
– Государь, насыть убогих!
– Спаси-и!
Хватали его за полы, но он шёл, опираясь на посох, суровый, властный, не замечая никого, и люд затихал, давал дорогу.
Поднялся Иван Васильевич по ступеням дворца, направился к себе в опочивальню. Увидел сына Ивана, поманил:
– Ступай у гроба матери постой, ты ведь великий князь, и народ тебя таким помнить должен.
За Кремлём, в низине, где река Неглинка упирается в бревенчатую плотину, поставили совсем недавно пушкарный двор. Посреди плотины ворота для спуска воды. И тут же труба, по которой с силой вырывается вода. Она падает на колесо и вертит его. Грохот и стук за забором, пахнет гарью и едким дымком.
Ещё темно, а в бараках работный люд уже всколыхнулся. Ополоснувшись наспех и перекрестив бородатые лица, перехватывал на ходу лепёшку с водой, становился к плавильной печи, к кузнечным молотам.
Под их стук и шум падающей воды пробуждался молодой великий князь Иван. Иногда в узорчатых оконцах вспыхивали яркие блики, слышались резкие хлопки. Это на втором дворе, что чуть ниже по Неглинке, взрывалось огневое зелье.
В последние годы зелья варили в большом количестве. Огневым зельем заполняли бочки и вкатывали их в сухое помещение.
Когда великий князь Иван Молодой бывал на пушкарном и пороховом дворах, умению мастеровых дивился. Совсем недавно первый огневой наряд втащили на кремлёвскую стену, и пушка, сияя медью, своим зевом уставилась на неведомого врага. Гордость почуял князь Иван. Под боем таких пушек не устоять орде. И представлял он, как падают ядра в конную толпу и какой переполох поднимется среди ордынцев.