Власть полынная - стр. 22
Глава 5
На Крещение митрополит Филипп служил молебен в Благовещенском соборе Кремля. Народу набилось – почитай пол-Москвы в Кремль сошлось.
А спозаранку была иордань. Спорые молодцы пешнями прорубили лёд, и, едва отец Сергий освятил воду, Санька, протиснувшись сквозь толпу, скинул одежонку и первым принял купель.
Великий князь Иван Молодой с помоста друга подбадривает:
– Горячо, Санька!
– Огнём палит!
Вытащили парня, князь на него шубу накинул, велел в людскую отвести. А в полдень проведать зашёл, спросил:
– Отогрелся?
– Аль впервой?
– Вот и добро. На той неделе в Крым дары повезёшь. Боярин Родион Коробьин тебя в охрану берет… А меня по первости государь намерился с грамотой к Гирею слать, да передумал.
На шестой день после Крещения из Московского Кремля выехал санный поезд с дарами крымскому хану Гирею. Долгая дорога предстояла. На санях в мешках кожаных еда всякая для обозных и охраны, дрова для костров, когда через безлесье поедут.
Полусотня оружных дворян с броней под кафтанами окружают поезд. Между гружёными розвальнями лёгкий возок боярина Посольского приказа Гордона с дьяком Мамлеем, а при них сумка кожаная с грамотой.
Позади поезда молодой великий князь Иван, а с ним, бок о бок, скачет Даниил Холмский.
Лентой растянулся санный поезд. Искрится снег на полях, в морозе застыл лес. Разбрасывают кони копытами снежные комья.
– Со времени ордынского нашествия ничего нет горше, чем зреть, как гонят русичей в полон и как дань в Орду везут, – говорит Холмский. – Ненасытна орда татарская…
Князь Иван соглашается, однако замечает:
– Что поделаешь! Пока ордынское ярмо не скинуто, надобно Гиреям угождать. Вот почему государь и угодничает перед Крымом. Он для Руси гнездо поразбойнее, чем ахматовское.
Долго ехали молча. Холмский подумал, что княжич Иван не по летам зреет. Года не минуло, как назвал его Иван Третий великим князем, а он уже на Думе по-государственному рассуждает. Видать, время ныне такое, горячее.
Князь будто догадался, о чём Даниил Холмский помыслил, и проговорил:
– Попервоначалу, государь хотел меня к Гирею послать, да отдумал. Сказал: «Тебя, Иван, сызнова Новгород ждёт. Весть имею, новгородцы противу Москвы злоумышляют».
– Когда Русь ярмо скинет? – сокрушался Холмский. – Одному Богу известно.
– Богу и государю.
Снова замолчали. Но вот боярин Даниил спросил с усмешкой:
– А ведомо ли тебе, великий князь, отчего тверичей козлятниками зовут?
Иван недоумённо поглядел на Даниила:
– Коль спросил, так и ответ тебе известен.
– Ан и тебе, князь, должно быть это знакомо. Ведь я родом тверич и твоя матушка, великая княгиня, тверичанка. Значит, и у тебя кровь не токмо московита, но и тверича. Так вот тверичей козлятниками прозвали потому, как Тверь козами славна была и мужики тверские на козьем молоке погрозней московитов были. Вот разве Калита когда-то Тверь пожёг и хитростью Москву возвысил…