Власть мертвых - стр. 21
Максим мгновенно представил эту сцену и почувствовал возбуждение.
– С тобой такое было?
– Нет, я была осторожная. Потом, все боялись моих братьев-спортсменов. А подружки многие через это прошли.
– Это тот брат, который живет в Испании? – полюбопытствовал Максим, глядя, как она снимает жакет и расстегивает пуговицы блузки.
– Да. Второго убили в девяностые. – Она подошла, потрепала его по волосам. – Стрижку новую сделал. Тебе идет. Ты вообще у нас красавчик.
– У вас? – переспросил он с улыбкой.
– Ну, ты же теперь наш. – На секунду отстранившись, она добавила: – Да, чтобы закончить тему – не беспокойся за свои проекты. Владимир Львович хочет, чтобы твой отец занялся кое-какими нашими делами, на другом уровне. А твоя структура закрепится полностью за тобой… Все это, конечно, нужно будет обсуждать.
– Но не сейчас? – проговорил Максим.
– Не сейчас, – улыбнулась Лариса и по-кошачьи запрокинула голову.
Солнце и плоть
Ох, уж эти мне ребята!
Будет вам ужо мертвец.
Александр Пушкин
Еще полтора года назад, в Аргентине, во время долгого лежания в больничных палатах, Игорь смог убедить себя, что должен принять новые обстоятельства жизни как выигрыш и второй шанс. Он чувствовал, что иначе погрузится в черную дыру отчаяния, а молодое, сильное, быстро выздоравливающее тело требовало любого будущего, кроме небытия. Примириться с настоящим и преодолеть притяжение прошлого он заставил себя не благодаря, а скорее вопреки настойчивости Майкла, который целыми днями не отходил от его постели, заменяя сиделку и медсестру, заботливо растравляя душевные раны.
В те дни Коваль то обещал ему скорый приезд Измайлова и перебирал всевозможные обстоятельства, которые этому мешали, то убеждал, что тюремное заключение и конфликт с партнерами лишают Георгия возможности связаться с ним, то «подбадривал» новостями о ходе уголовного расследования. В конце концов Игорь сам попросил больше не напоминать о том, что должно быть похоронено и забыто. Он знал, что никто не приедет за ним в Буэнос-Айрес. Еще в подвальной комнате без окон, где провел несколько страшных часов, он догадался, что Измайлов не намеревался спасать его, а предпочел, так же как и перед своей женитьбой, отречься и уйти.
Когда улеглась первая боль, Игорь смог думать об этом без обиды. Он понимал, что Георгию тоже непросто было вычеркнуть его из своей жизни; что, вероятно, тот не мог поступить иначе и, видимо, тоже страдал. Но отменить случившееся было невозможно, и Майкл Коваль, который оплачивал лечение, искренне заботился о нем, дипломатическими правдами или неправдами оформил ему аргентинский паспорт, а затем вид на жительство в Италии, заслуживал по меньшей мере благодарности.