Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени - стр. 4

Будучи избранным Председателем Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР, я был искренне настроен на сотрудничество с Б. Н. Ельциным и надеялся воздействовать на него именно с точки зрения рационального осмысления политической жизни. Искренне считал, что на преобразование Союза, всей политической и экономической жизни страны я был настроен не меньше его. Но я был сторонником эволюционного пути преобразований, тогда как революционный энтузиазм Бориса Николаевича постоянно подогревался его острым соперничеством с М. С. Горбачевым. Если к этому прибавить еще и догматическую неповоротливость всей партийно-государственной системы, а также отсутствие всякой политической воли у Горбачева, то обреченность не только политической системы, но и всего государства была понятна. Неоднократные встречи и беседы с Горбачевым, а также ежедневная работа с Б. Н. Ельциным все больше убеждали меня в неотвратимости краха СССР, ухудшения материального положения людей, начала региональных войн. Нужно было принимать срочные меры, хотя бы возмутиться, крикнуть, чтобы разбудить общество. Все это и привело нас шестерых из руководства парламента к известному «заявлению шести». Я надеялся, что Борис Николаевич будет вести более сдержанную, разумную политику, а Горбачев поймет, осознает, наконец, куда он ведет страну. Борьба со старым, отжившим, догматическим возможна была без разрушения страны. После третьего Съезда мне показалось, что Б. Н. Ельцин в большей степени откорректировал свою политическую линию. А Горбачев в самые тяжелые дни работы Съезда уехал за границу. Он по-прежнему недооценивал Ельцина, воспринимая его как своего подчиненного. Но подчиняться Ельцин как раз и не умел.

Встречаясь с Борисом Николаевичем, я говорил: «Уважаемый Борис Николаевич! Можно бороться против партии, против Горбачева, но бороться с Отечеством, с Советским Союзом вместе с Ландсбергисом россиянам нельзя. Россия – это становой хребет Союза. Советский Союз по большому счету и есть Россия. Кроме того, во всех наших действиях нам следует помнить о 26 миллионах русских, россиянах, которые останутся за границей при распаде Союза. Надо думать и о государственном устройстве самой Российской Федерации. Невероятно, например, чтобы Англия требовала выхода из Великобритании. Также невозможен и для нас выход РСФСР из Советского Союза». Борис Николаевич на словах со мной соглашался.

Горбачев явно терял нити управления государством. Он действительно мешал реформам. У Ельцина же было желание реформировать все и вся. Участвуя в разработке Союзного договора в качестве представителя РСФСР, я видел, что даже среди руховцев Украины не было таких людей, которые бы говорили о неизбежности развала Союза.