Владычица ветра. Книга 2. Невеста Кащея - стр. 11

– Втереться в доверие – первейшая шпионская хитрость, – пьяно икнул демон из зазеркалья. – Ты, наверное, ей в чем-то помогла… Нет. Скорее, сделала так, чтоб она тебе услугу оказала.

Лиса с интересом посмотрела на демона:

– Ты прав – я пыталась спасти ее от валашского Дракона, а она меня – от своры вовкудлаков.

Варвара вскрикнула и зажала рот ладонью. К счастью, никто из присутствующих особого внимания на нее не обратил.

Хумэнь продолжала тем же ровным голосом:

– Я ранила и обыскала Зигфрида; полного текста заклинаний у него не оказалось, а допросить твою внучку не было никакой возможности – девица к тому времени уже была под защитой валахов. Ее провожатый меня учуял – пришлось скрыться.

– Боевая барышня-а-а! – глубоким баритоном пропел Радар.

Яге подумалось, что за сегодняшний день демон перебрал с кровью и допрос пора сворачивать, пока кое-кого окончательно не развезло.

– Ты знаешь, что дальше с Лутоней было?

– Тогда я ее упустила, слишком сосредоточившись на ее друзьях – Иване-дураке с дядюшкой Колобком. Они суетились, пытаясь отыскать какие-то записи Кляйнерманна, и отвлекли меня от главного. Потом до меня дошла информация, что Лутоня с благословления Дракона отправилась в Заповедную пущу к единорогам.

– Она жива?

– Я не знаю, – пожала плечами лисица. – Только поговаривают, что валашский князь в Рутении цацкался с какой-то потерявшей память ведьмой.

– Ты понял? – торжествующе вскричала Яга. – Она не помнит своего имени! Поэтому и найти ее мы не можем!

– Есть идеи? – попытался сосредоточиться демон. – Что делать будем?

– Меня больше интересует, что делать с ней, – указала Яга на пленницу. – Не убивать же ее в самом деле…

Служба началась еще засветло. Певцы, облаченные в белые одежды, тоненькими голосами славили Трехликого, повернув головы к восточным воротам храма. Заходящее солнце окрашивало багрянцем развевающиеся полы плащей, маски под глубокими капюшонами сверкали.

Ганиэль прошел меж рядами певцов, подобно черному ворону в стае лебедей. Обычай требовал от Трисветлого будничных одеяний. Подойдя к воротам храма, Ив трижды постучал в них. Створки открылись с неторопливой торжественностью. Трое служителей, отделившись от стен, стали усыпать путь к храму бутонами белых роз. Ив шел уверенно, впечатывая в дорожную пыль хрупкие лепестки. Простой понятный символ – бренность всего сущего, быстротечность красоты, красота смерти. Легкую улыбку Трисветлого под маской рассмотреть было невозможно. Но она была – вещуну нравились обряды. Тридцать три неторопливых шага от ворот к внутренней двери, трижды три негромких постукивания по серебряным створкам. Пение не умолкало.