Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь… - стр. 107
Врачи ставят Высоцкому неутешительный диагноз: общее расстройство психики, перебойную работу сердца. Клятвенно заверили родных артиста, что продержат его в больнице минимум два месяца. Высоцкий хотел схитрить: стал уговаривать положить его в 5-е отделение, где у него давно все было схвачено, – врачи молодые, и он ими манипулировал как хотел. Но про это известно и руководству клиники, поэтому хитрость не прошла.
Между тем 10 декабря в Одессе должны были начаться съемки «Опасных гастролей». Понимая, что если они начнутся, то Высоцкого в больнице не удержать, его друзья предпринимают отчаянные попытки съемки перенести. Золотухин просит Пырьеву – Скирду поговорить с Хилькевичем. Та просьбу выполняет. Хилькевич относится к проблеме со всем пониманием и уговаривает-таки руководство студии повременить со съемками хотя бы месяц.
8 декабря Любимов едет к Высоцкому и пытается уговорить его вшить «торпеду». «Ведь раньше тебе это здорово помогало», – аргументирует свою просьбу режиссер. Но Высоцкий отказывается: «Юрий Петрович, я здоровый человек». «Ну да, здоровый…» – в бессилии разводит руками Любимов.
11 декабря Высоцкого уже пытаются обработать его друзья: Золотухин, Полока, Кохановский. Все убеждают его не уходить из театра и написать труппе покаянное письмо. Причем Золотухин согласен написать текст письма за Высоцкого. Тот обещает подумать.
Вечером с Высоцким вновь беседует Любимов. И вновь шеф настроен благожелательно. Позднее он признается, что перемена к лучшему в его отношении к Высоцкому произошла после встречи с лечащим врачом. Тот рассказал Любимову, что Высоцкий во многом пьет не потому, что человек слабовольный (хотя и это в нем есть), а потому что наследственность плохая. А это уже совсем иной взгляд на проблему. Поэтому Любимов уже не клянет Высоцкого на чем свет стоит и на худсовете театра 13 декабря выступает на его стороне. Итог – Высоцкого восстанавливают в правах артиста Таганки. Как сказал сам Любимов: «Есть принципиальная разница между Губенко и Высоцким. Губенко – гангстер, Высоцкий – несчастный человек, любящий, при всех отклонениях, театр и желающий в нем работать».
А вот другое мнение – артиста Таганки Анатолия Васильева: «Я был, наверное, единственным человеком, который с пеной у рта орал: „Уволить! Выгнать!“
И скорее всего был прав. Потому что все эти выговоры – строгие, нестрогие – мало что давали. Если бы выгнали тогда – это могло подействовать. Ведь когда он «завязывал», год-два бывали потрясающе плодотворными.
Потом, когда Высоцкий стал лидером, солистом, а театр был гнездом, куда он только изредка залетал, это уже было невозможно. А тогда без театра Владимир просто не мыслил своей жизни. И если бы мы совершили эту жестокую акцию, то, может быть, продлили бы ему жизнь…»