Владимир Вениаминович Агеносов. Учитель. Ученый. Человек - стр. 15

Я всегда восхищался его профессией, мне было интересно слушать его истории о студентах, о различных научных конференциях, о работе в университетах России и за границей. Все это в совокупности и повлияло на выбор моего будущего. Благодаря Владимиру Вениаминовичу Агеносову я стал учителем. Помню, как мы с ним посетили концерт Михаила Шуфутинского в ресторане «Backstage». А о совместных походах в театр, в музеи, на выставки, коих не сосчитать, и говорить нечего, потому что все это проходило интересно, потому что культура – это бесценный опыт, любовь к которой сложно привить. У Владимира Вениаминовича получилось это сделать, и я ему за это очень благодарен.

Для меня было неожиданностью, когда я, находясь в другом городе, по-моему, в Иваново, позвонил Владимиру Вениаминовичу и попросил о помощи, а он мне сразу ответил, что у него там есть знакомые, позвонил им, и мне помогли решить возникшую у меня проблему. Сейчас, с прошествием времени, я понимаю, как это здорово – иметь таких хороших знакомых, истинных друзей, которые всегда помогут. Я доверял ему больше всех в этой жизни. Даже сейчас, в момент радости или невзгод, первая мысль, которая меня посещает до сих пор: «Надо позвонить дяде Вове и рассказать ему все». Никогда не забываю принцип, которому он научил меня – не нужно злиться и обижаться на человека, как бы плохо этот человек ни поступил, нужно помолиться за него и пожелать ему всего хорошего, простить его. Мне не хватает Владимира Вениаминовича, я тоскую, скучаю и безумно люблю его, потому что я тот, кто я есть благодаря воспитанию этого человека.

Мой папа говорил: «Можешь не писать – не пиши». Я мог не писать, могу и сейчас, но папа рассказывал мне многое из своей жизни, и то, что касается дяди Володи, я буду считать папиным рассказом, а стало быть, пишу уже не я, а он. Их обоих нет уже в живых и не хотелось бы думать, что доброе уйдет вслед за ними, не оставив никакого воспоминания в утешение и назидание живущим.

Сейчас трудно говорить об ушедшей эпохе, болезненном опыте, пережитом нашей страной в XX веке. Стране, потерявшей уважение к своей истории – мы старый мир до основания разрушим, а затем… А затем возникали атланты, которые на своих плечах держали этот хрупкий мир, чтобы не удалось его разрушить до основания, праведники. Хоть дядя Володя и называл себя грешником, но тот, кто освещает путь многим, кто дает выход из тупика, не есть ли в итоге настоящий праведник?

Послевоенное детство. Миллионы погибших родителей оставили своих детей-сирот на попечение государству. Детские дома – не пионерский лагерь, а суровая социальная среда сродни тюремной, с жестко выстроенной вертикалью власти, питательная среда для преступного мира. Оба моих родителя из детского дома. Из их выпуска удалось влиться в жизнь только троим, а остальные прошли обычный путь, рано приводящий на кладбище. Дядя Володя был старше отца всего на два года, но так случилось, что приходил к шпане, и под эгидой комсомольской лекции говорил совсем о другом, о человечности. Он сумел показать иной мир, мир, в котором жил сам. И отец сделал выбор. В жизни часто приходится выбирать, но в тот вечер лидер, как бы мы сейчас сказали, молодежной банды, Петр Олейников предложил отцу «погулять». В тот вечер дороги Петра и папы разошлись. «Погулять» закончилось для папиного друга арестом, сроком. Выход на волю без будущего не сулил ничего хорошего. В своей предсмертной записке Петр написал: «Жить по-старому не хочу, а по-новому не умею». А отец после ремесленного училища и армии на срочной службе поступил в Литературный институт им. Горького. На IV Всесоюзном съезде журналистов в марте 1977 года папа вновь встретился с дядей Володей, а спустя два месяца он приехал к нам домой. С тех пор мы были неразлучны с ним, человеком другого мира. Самые лучшие подарки мне с сестренкой от него. Ни у кого не было таких красивых марок, как у нас. Но дело то не в подарках, а в отношении. Это сейчас принято разделять праздничный стол на детский и взрослый, тогда так не было. Писательская среда… Самое главное – разговоры, долгие, искренние, добрые. Мы, дети, слушали затаив дыхание то, о чем говорят взрослые. На одной такой встрече, у дяди Володи дома, меня посадили рядом с Ольгой Владимировной, мамой дяди Володи. Салат был необычайно вкусным, но мне попалось что-то неудобоваримое и, обращаясь к соседке, я поинтересовался рецептом салата. Ольга Владимировна подробно рассказала секреты его приготовления, ее голос был невероятно добрым, и она сама была какой-то воздушной. Внимательно выслушав рецепт, я вновь обратился к ней с вопросом: «А какие камни Вы кладете в салат?» Папа слегка пнул меня под столом, поэтому я сразу добавил: «А то так вкусно получается..» Смеялись все.