Владимир Красное Солнышко - стр. 1

Владимир, сын великого киевского князя Святослава, родился в мае, в Соловьиный день. Он был сыном Малфриды (по-домашнему Малуши ключницы), воспитанницы его бабки, великой княгини Ольги, и с малых лет жил во дворце при великой княгине, которая любила его и искренне считала своим внуком. А потому с раннего детства нашла ему друга для игр и забав. Звали его Ладимиром, и был он сыном погибшего в боях дружинника личной дружины княгини Ольги. И во всем огромном дворце, кроме них, не было больше ни одного ребенка, вот почему друзей окружали не только роскошь и услужливое внимание великокняжеского двора, но и всеобщая любовь, улыбки и забота.

Может быть, потому, что Ладимир был старше княжича на целых два года (в раннем детстве это очень много), а может, по иной какой причине, только оказался Ладимир очень уж упрямым, хотя и не всегда последовательным спорщиком. Вероятно, мудрая бабка-княгиня именно поэтому и выбрала его в пару к миролюбивому внуку. Кто их, бабок наших, разберет, они ведь детскую душу насквозь просвечивают своими все повидавшими очами, от которых так хочется отвести собственные, до дна прозрачные от наивности глаза. Как бы там ни было, но, если княжич говорил «брито», его приятель тут же немедленно и яростно утверждал, что «стрижено». И держался за это «стрижено» до конца, хоть ты охрипни с ним в споре. Правда, Владимир готов был спорить только до определенной черты, а потом замолкал, оставаясь при своем мнении. Однако при всех этих словесных схватках они были, что называется, неразлейвода.

Их воспитывали, как воспитывали бы законных наследников престола во всех крупных королевствах того времени. Никогда ни в чем разумном не отказывали. А когда они немного подросли, в дядьки княжичу Владимиру определили младшего брата его матери Добрыню, в общую личную охрану – троих приятелей Добрыни, богатырей Путяту, Будислава и Потока, да еще пятнадцать гридней и отроков для юношеских общих игр.

Разными были богатыри, как, вероятно, и задумывала венценосная бабка Владимира. Путята любил песни и с удовольствием их распевал, Будислав дотошно знал селян и много рассказывал княжичу и его другу о деревенской жизни, а Поток готов был сорваться в пляс по любому поводу, а чаще – без всякого повода.

У княжича Владимира было веселое и озорное детство, и это озорное веселье он сохранил на всю жизнь. О его богатырских пирах, на которые приглашались все жители Киева вне зависимости от общественного положения, вероисповедания или принадлежности к какому бы то ни было народу, складывались легенды и былины, сказки и сказания, дожившие и до нашего времени.

Великая княгиня много рассказывала ему о деяниях его отца, князя Святослава. О полном разгроме грозного Хазарского каганата, о личной отваге самого Святослава, о подвигах его друзей-побратимов Ик- мора и Сфенкла. Именно тогда, в детстве, Владимир и полюбил богатырей, и эта любовь прошла сквозь всю его жизнь.

К сожалению, бабушка перестаралась, что свойственно многим бабушкам. А внук в то время еще был слишком мал, чтобы отсеивать зерна от плевел, и воспринимал все как данность. Лишь позднее он понял, кем на самом деле был его отец для собственной матери.

Когда Святослав, имя которого гремело уже не только на Руси, наголову разгромив Хазарский каганат, вернулся в Киев в ореоле великих побед, за ним шли караваны с нагруженными добычей верблюдами, и киевский народ кричал великому князю хвалу и славу. Княжич Владимир тоже восторженно кричал «Хвала!» и «Слава!» с Дворцовой горы и невероятно гордился, что отец раздал все народу. Всю добычу, ничего не оставив ни себе, ни княгине Ольге.

– Как славят моего отца!.. – с восторгом прокричал он своей венценосной бабушке.

– Народные вопли недорого стоят, – сказала королева русов, как называли тогда в Европе великую киевскую княгиню Ольгу.