Вкус вишнёвой лжи. 1 часть - стр. 42

Узкий коридор обычной старой советской квартиры. Облезлые обои, шкаф, лампочка без люстры. Зато ковёр новый… Сама купила недавно.

Не хоромы, но жить можно.

Костя стаскивает кроссовки, осматриваясь и морщась – каждое движение причиняет ему боль.

– На кухню, – командую, показывая на дверь слева.

Сама скрываюсь в спальне, чтобы переодеться и не запачкать дорогущее платье Элли кровью. Быстро снимаю его, бросаю на кровать. Натягиваю шорты и домашнюю футболку, завязываю волосы в хвост и только после этого возвращаюсь к Косте, который уже сидит за столом, откинувшись на спинку диванчика.

– Живой?

– Ага.

Достаю бутылку со спиртом, который бабушка использует для растирания ног. Осталось меньше половины, но, думаю, хватит.

– А ты… Живёшь здесь? – скептично бормочет Назаров.

– Да, – достаю из нижнего шкафчика коробку с нитками и иголками. Выбираю шёлковые. – А ты чего ожидал? Царские хоромы?

– Ну, – он пожимает плечом. – Так ты и правда не из богатой семьи…

– Бинго! – подхожу к раковине и тщательно мою руки с мылом. – Я тебе об этом весь вечер твержу.

Надо прокипятить нитки, чтобы продезинфицировать, иначе занесу какую-нибудь дрянь, потом инфекция пойдёт, а следом и заражение крови. Достав кастрюлю, наливаю воду, отрываю нужную длину и ставлю всё это добро на огонь. Так… Надо ещё что-то с иглой сделать. Просто промыть спиртом – не вариант. Может и не прокатить. Если только накалить на огне.

Прикусив губу, смотрю на Костю, который пристально наблюдает за мной.

– Ненавижу тебя.

– Я знаю, – улыбается.

Вода закипает чертовски долго, а когда начинает бурлить, я хватаю тряпку и переставляю кастрюлю на другую конфорку. Открываю крышку и смотрю на нитки будто это огромный тарантул. Огонь не выключаю.

Перед тем, как достать нитки из кипятка, беру вилку, тщательно промываю её и свои руки спиртом, после накаляю на огне и только потом осторожно поддеваю «варево», вытаскивая на свободу. Недолго жду, пока нитки остынут, беру их кончиками пальцев. Дальше игла. Тонкая, хрупкая, как моё душевное состояние. Аккуратно накаляю с двух сторон, обжигаю пальцы, морщусь.

Дальше последний штрих: пытаюсь продеть нитку в ушко, но руки трясутся и не слушаются. Одна лишь мысль о том, что сейчас придётся зашить рану человеку, приводит в ужас.

Наконец справившись с иглой, поворачиваюсь к Косте – тот пристально смотрит на меня, и его взгляд такой уверенный, что я готова отдать ему эту чёртову иглу и позволить всё сделать без моей помощи.

Вот он, сидит на моей кухне, прижимая футболку к ране, и смотрит так, словно я должна спасти ему жизнь.