Вкус смерти - стр. 7

– Зачем я здесь?

– Исполнишь мою просьбу, – ответил Тиль повелительным тоном. – Тебе дадут документы. Поставишь подпись. Этот крематорий оформлен на тебя.

– Зачем? – мои мысли рассыпались.

– А многих ты за эти года успел лишить смерти, как меня? – тощий старик застучал костылем по полу, подходя к гробу.

Я заметил глубокий круглый шрам на его виске и подумал, что это от пули. Неужели бедняга и это пережил?

– Смерть – это дар! – Дмитрий бросил костыль, нащупал гроб и стал пытаться туда залезть. – Исправь все, что наделал.

– Как? – не понимал я.

– А вот так… Подсади меня сюда и отправь в печь.

– Нет!

– Делай! Исправляй, что натворил!

– Это вы меня попросили!

– Знаю! Нельзя было этого делать! Нельзя! Я уже понес наказание, устроив себе ад на земле!

– Почему? – недоумевая, спросил я.

– Смерть не забирает меня, чтобы я не делал. Но боль… Посмотри на меня. Мне больше ста! В теле уже не осталось здоровых органов. Я едва дышу, едва хожу и слышу ночами, как перестает биться сердце. А затем запускается вновь. Моя жизнь – постоянная предсмертная агония!

Старик закашлялся от крика и чуть не упал. Я подхватил его и, сам не ведая, что творю, помог лечь в гроб. Дмитрий Анатольевич был совсем легкий и холодный, как покойник.

Я ужаснулся от мысли: сколько подобных живых мертвецов теперь ходят по земле из-за меня! Никогда и подумать не мог, что прогонял от них смерть навсегда.

Теперь я понимал, что так будет правильно. И закрыл старика в гробу. Зеленая кнопка на стене привела в действие механизм. Квадратная заслонка медленно поднялась. Гроб поехал в печь.

Я смотрел и оттягивал воротник свитера. От жара пламени было нечем дышать. Деревянный ящик скрылся под заслонкой и внутри печи раздался крик боли.

Я видел, как на мгновенье у входа в зал появилась и исчезла фигура уродливой женщины в черном платье. Смерть все же пришла за стариком.

Этот крематорий теперь мой. И мне не уйти от своих грехов. Я должен исправить то, что натворил.

Передо мной стоял трудный выбор. Попытаться насильно засунуть в печь спасенных, пока они молоды, а я еще жив. Или прогнать свою личную смерть и иссыхать, мучаясь от боли десятки лет в ожидании их старости.

Некоторых выживших я даже не знал. Они были случайными прохожими. Как и где мне их найти?

Я сел на пол. Утер рукавом слезы. Мои игры в Бога обернулись проклятием. И, похоже, теперь для всех избежавших гибели, я – личная смерть.

Я открыл глаза. Все было размыто, словно сквозь запотевшее стекло. В теле чувствовалась жуткая тяжесть, как будто на меня взвалили груз. Я лежал на чем-то твердом и гладком. Все тело пронизывало холодом.