Вкус смерти - стр. 12
– Я человек, а не материал. У меня есть права, – возмутился я.
Седой мужчина вздохнул и опустил глаза на свою трость.
– Увы, прав у вас нет. Павел Братов умер. Его смерть официально задокументирована. Этого человека больше не существует. Вас нельзя им считать. Вы – это ткани. Биологический материал. Собственность нашего научного центра. Поэтому, извините, мы вас никуда не отпустим, – директор говорил это сухо и бесстрастно, в нем не было ни капли сочувствия.
– Какой цинизм! Я человек! Я живой! – крикнул я, сжав кулаки от ярости.
Пожилой директор пытался убедить меня в обратном:
– Нет. Поймите же! Вы – биологические ткани, возвращенные к жизни. Не волнуйтесь вы так! Подумайте вот о чем: если бы не наши ученые, то вы бы так и остались мертвым. Но вы живы! Почти, как человек или даже лучше. У людей так быстро не прирастают пальцы… Ваша кровь заменена особым веществом, разработанным в нашем научном центре. И все, что вам нужно для поддержания жизни – питательный раствор… Пить хотите?
– Не хочу! – ответил я и отвернулся.
На душе было паршиво как никогда. Я правда мертв? И все из-за какой-то случайности. Не туда сунул руки и все…
Директор с интересом наблюдал за моей реакцией и старался утешить:
– Ну что вы, в самом деле! Ваш вклад в науку будет революционным! Мы должны узнать, как надолго нам удалось продлить вашу жизнь. Вдруг вы сможете жить вечно! Да и, откровенно говоря, вам повезло намного больше, чем оживленным раньше. Хотите посмотреть на них? Я проведу вам экскурсию. Пойдемте!
На меня давила усталость от долгого заключения. Поэтому я согласился успокоиться, чтобы покинуть это подобие морга.
Опираясь на трость, директор встал и сказал своим ребятам:
– Не надо нас сторожить! Мы найдем общий язык. Пусть наши отношения строятся на доверии.
И они ушли, оставив нас наедине.
Я вышел вслед за директором. Он вел меня по светлому коридору, открывая двери отпечатком большого пальца. Это не всегда получалось с первого раза, и он бормотал:
– Пора уже менять эту систему…
«Вот бы и тебе отрезать палец секатором, а затем сбежать отсюда!», – пронеслось у меня в голове.
Мы долго шли, минуя одну дверь за другой, и, наконец, оказались в зале, который был поделен прозрачной стеной. А за ней – бледные голые люди, набитые, как селедки в банке.
Они мычали, стонали, бились в стекло. В их глазах не было разума, лишь тупая тоска и отчаяние.
– Вот здесь у нас склад материала для исследований, – сказал директор. – Но вас мы туда сажать не будем. Вы особенный!
Он говорил так, будто делал мне одолжение…
Бледных людей держали в такой тесноте, что они задевали друг друга плечами.