Вкус невинности - стр. 26
–– Чего же ты хочешь? Что я должна сделать, по-твоему?
–– Сказать мне, правда ли это.
Губы у Адель были закушены, вся поза выдавала напряжение. Гортензии не понравился взгляд дочери – будто взгляд судьи. Так, пожалуй, смотрят порядочные женщины на куртизанок. Она всегда ненавидела такие взгляды, а уж от дочери и подавно не могла такого стерпеть.
–– Ты думаешь, что имеешь право спрашивать меня об этом?
–– Мне хочется знать, был ли у меня отец. Был ли вообще когда-нибудь на свете граф д’Эрио или это все твои выдумки!
–– Это не мои выдумки! Это внушила тебе кормилица. Быть может, я не говорила с тобой откровенно, но и никогда не лгала.
Адель напряженно сказала:
–– Так, значит, это правда. Никакого графа д’Эрио никогда не было и русский князь – мой отец.
Мучительный румянец разлился по ее лицу. Гортензия, ничего не утверждая и не опровергая, поднесла бокал к губам. Да-да, она снова чувствовала облегчение. Хотя бы одна тайна с плеч долой, и с Адель ничего не случилось страшного. Конечно, ей должно быть и стыдно, и досадно, но она привыкнет. А насчет Демидова… Гортензия покачала головой, горько усмехаясь уголками губ. Что уж там говорить; она понятия не имела, кто отец Адель. Кандидатура Николя Демидова не исключалась, но с таким же успехом это мог быть и его секретарь, и приказчик с улицы Муффтар – с происхождением беременности всегда такая путанница.
Адель в ужасе проговорила, пронзенная неприятной мыслью:
–– Так, значит, я незаконнорожденная. Боже мой, и весь Париж это знает… Мама, как ты могла!
Она закрыла руками лицо, снова склонясь над тарелкой. Ей стало понятно, что Эдуарду, конечно же, все известно об ее происхождении. Вот почему она не такая, как все. У нее, честно говоря, даже нет фамилии. Незаконнорожденная, внебрачный ребенок – таких еще называют ублюдками…
Гортензия, задетая до глубины души упреком, прозвучавшим в голосе дочери, почти взорвалась:
–– Ах вот как! Как я могла! Да ты просто глупа, душа моя! Ты не понимаешь вовсе, кем я была тогда и что чувствовала! Я могла бы тысячу раз отказаться от тебя, бросить, отдать в приют. Я могла бы вообще не произвести тебя на свет, если бы была щепетильна. И ты теперь спрашиваешь, как я могла! Если бы ты… если бы ты пережила хоть десятую часть того, что пережила я, ты никогда не задала бы мне таких вопросов!
Адель не отвечала. Гортензия уже тише добавила:
–– Разве имеет значение, какая ты? Ты живешь на свете, ты красива, ты можешь быть счастлива. Я тоже незаконнорожденная, но никогда не страдала от этого.
–– Ты незаконнорожденная?! – переспросила Адель в ужасе.