Вкус бабьего лета. Рассказы о современницах - стр. 7
В этом была её судьба. В этом было её счастье. В этом была её жизнь. Сальвадор Дали сделал из неё Венеру, гуру дал ей почувствовать себя богиней и показал цель жизни. А что ещё человеку надо?
Эстер
Эстер лежала в кровати и думала:
– Ещё один день на этом свете. Ох, господи, зачем же мне это?
Она ещё полежала и стала ждать свою сиделку. У неё было две постоянных сиделки – обе иностранки и с резким, странным, режущим её музыкальное ухо, акцентом. Одна приехала из далёкой Африки, а другая – из Украины. Обе работали в доме для престарелых скандинавов, обе любили своё дело – обслуживать полуживых, медленно угасающих скандинавских жителей. Дом был частный, с большими светлыми комнатами и даже балконами, но всё равно это был дом для престарелых, которые не могли больше обслуживать себя: ни одеваться, ни готовить еду, ни мыться. Для этого были сиделки, выполняющие всю эту работу за хорошие деньги.
Комната Эстер была обставлена мебелью, которую она привезла из своего дома уже двадцать лет назад, когда она поняла, что больше одна не может жить в своём большом двухэтажном каменном особняке у моря и следить за собой и за особняком. Она переехала в этот частный дом для богатых пожилых людей уже давно, но вначале она ещё могла двигаться, заниматься гимнастикой, плавать и принимать участие в субботнем лото, куда собирались все жители дома престарелых, которые ещё могли двигаться, но уже три года она не выходила из комнаты, переходя лишь от кровати до столика или туалета и назад в кровать, да и то с помощью сиделок. Ей было девяносто семь лет, она страдала несварением желудка и отёком ног и каждый день молила бога, чтобы она уснула и больше не проснулась, но наступало утро, она открывала глаза и опять оказывалась в той же комнате – беспомощная, старая, ненужная, бесполезная.
Она лежала на кровати и ждала сиделку. Сегодня должна была прийти Наталья, украинская сиделка. Она всегда улыбалась, была вежливой, но Эстер не понимала половины того, что говорила ей Наталья на своём ломаном украинско-скандинавском, и Эстер говорила всегда «Да», чтобы Наталья ни говорила – так было легче обеим женщинам.
В дверь постучались, и она сказала, как всегда, по-французски:
– Антре, – делая акцент на последней гласной, как настоящая француженка. Эстер говорила на пяти языках и любила читать по-французски, но глаза ее ослабли за последние пять лет, и книжек она больше не открывала. Она заказывала в библиотеке звуковые книжки, которые читались приятными, но не всегда корректно произносившими тексты, голосами.