Включи моё солнце - стр. 17
– Кто?
– Лет пятнадцать назад, точно сейчас не вспомню. Заходила к нам женщина. Мы ее никогда не видели до этого.
– В смысле заходила? А как ее пустили? – сработала Ленкина недоверчивость.
– Ну, ты не сравнивай. Это сейчас все под семью замками и охрана. Ты вспомни, когда вы маленькими были. Тогда и забор-то был такой, условный. Никаких камер, домофонов. Открыла калитку и прошла. Вы тогда на тихом часе были. А мы как раз стояли в коридоре, не помню, о чем-то разговаривали. Там с нами была и сама Степанида Ивановна. Помнишь ее?
– Конечно, – радостно вмешалась Анжелка. – Она классная директриса была. Не то что нынешняя. Противная.
– Так вот, эта женщина заходит… С причесоч-кой, кстати. Тоже невысокого росточка, как и ты. Одета недорого, но видно, что аккуратная. Я так хорошо ее запомнила… – Бывшая воспитательница замолчала, снова погрузилась в свои мысли.
– И? – нетерпеливо поторопила Лена.
– И. Она сначала озиралась. Нам еще показалось, что она ищет кого или, наоборот, прячется. Степанида Ивановна ей крикнула, что здесь режимное учреждение и здесь нельзя находиться. А та подходит. Я, говорит, за дочкой. Мы спрашиваем – за какой?
Лена начала чувствовать, что ноги отказываются слушаться, становятся ватными. В глазах помутнело. Она никогда не задавала вопросов о маме. Смысл? Если та бросила ее в роддоме, как щенка. Даже данные свои отказалась предоставлять. Просто сбежала.
Девушка стояла и понимала, что еще немного, и слезы просто сами начнут выливаться наружу. Она столько лет убеждала себя, что ни на кого не держит обиды. Потому что и не на кого было. А тут вдруг выясняется, что есть на кого. Все, что ей, еще маленькой девочке с огромными карими глазами, тогда рассказывали, так это то, что мать ее ехала в поезде, без билета. Очень уж просилась до Краснодара. Пожилой проводник сжалился. А у нее в пути схватки начались, пришлось в Мясногорске вызывать скорую. И если мать – та, что ее зачем-то девять месяцев носила, а потом просто бросила и сбежала, лишь написав, что «девочку зовут Леночка Невинная» (до сих пор, кстати, непонятно: это реальная фамилия или многозначительный намек), то проводник, посторонний дядечка, звонил в больницу и спрашивал, как малышка. Говорили, что он даже плакал в трубку, когда узнал, что мать кукушкой оказалась. Но это уже из области городских легенд, которые никто не опровергает, но и не подтверждает.
В горле застрял ком, в глазах неприятно щипало. Не привыкла она показывать слабость. И сейчас не будет. Лена с усилием разжала челюсти, расслабила лицо и решила, что очень хочет пить. Отвернулась к раковине и, сделав напор воды посильнее, тихо спросила: