Визионер - стр. 72
– Это наша главная задача – узнать, кто именно ему нужен.
– Есть одна мысль… Через неделю состоится Цветочный бал.
– В марте? В разгар поста святой Ашеры?
Митя порой сам удивлялся, как его церковное воспитание вылезает иногда в самые неподходящие моменты.
– Общественный бал. Коммерсанты устраивают. Они люди новой формации, могут себе позволить манкировать правилами. Дело в другом. Ежегодно на балу выбирают цветочную царевну, коронуют самую красивую девушку. Я бы на месте вашего Визионера выбирала там.
– Соня, вам с мятой или с чабрецом заварить? – В проёме двери возникла худая фигура Вишневского.
– На ваш вкус, Лев Янович, благодарю.
«Ну надо же, даже этого педанта очаровала», – поразился Митя и ощутил что-то похожее на лёгкую досаду.
Если бы кто-то сведущий сказал сейчас сыщику, что это чувство называется ревность, Дмитрий рассмеялся бы ему в лицо.
Глупость какая.
Глава 13,
в которой шумят двенадцать разгневанных мужчин и одна типография
– …шут гороховый – этот ваш Язвицкий! Чёрная клякса, уродующая белизну листа!
– Дали бы ему шанс, глядишь, молодёжь больше бы интересовалась искусством.
– Только через мой труп!
– Поддержу. Это, простите, не живопись, а мазня!
– Тихо, тихо, коллеги, мы отвлеклись…
«Культурные, творческие люди, а кричат, как зазывалы на ярмарке», – размышлял Дмитрий в ожидании за дверями кабинета, где заседали двенадцать членов комитета Московского художественного общества.
За полчаса сыщик успел изучить все завитушки на резной ручке, паркетные узоры под ногами и пересчитать по три раза яблоки на натюрмортах. Томительное безделье иногда прерывалось шумными выкриками, которые не могла приглушить даже тяжёлая створка. Горячие у них там дискуссии. Кто же знал, что живопись – такой азартный вид искусства?
Дверь внезапно приоткрылась, и в коридор выкатился смущённый секретарь Попышев.
– Извините, Дмитрий Александрович, обсуждение авангардистов неожиданно затянулось. Такое случается. Сейчас с ними закончат, и я вас приглашу. Прошу прощения за задержку.
– Ничего, ничего, я подожду. Конечно, авангардисты важнее, чем три мёртвые барышни.
Попышев вздохнул и снова скрылся за дверью, чтобы через пять минут пригласить сыщика внутрь.
Собрание, судя по атмосфере, продолжалось уже не первый час. В комнате было душно и накурено, на большом овальном столе вперемешку теснились бумаги, рюмки и тарелки, пепельницы щетинились окурками. Кое-кто из комитетчиков уже развязал галстук, а иные и вовсе сняли пиджаки.
Двенадцать представительных мужчин. В возрасте от сорока и выше. Уработались. Расслабились. Немного устали. Лучший момент для «десерта».