Византия в эпоху иконоборчества - стр. 29
И прав один автор, который указывал, что ни Лев III, ни его сын не были вольнодумцами, рационалистами и предшественниками протестантской Реформации или революции. Это были люди благочестивые, верующие, богословски образованные, искренне заботившиеся о реформе религии путем очищения ее от всего того, что казалось им идолопоклонством74.
Небезынтересны некоторые подробности появления иконоборчества в публичной сфере. Многие историки указывают, что иконоборческое движение было делом не столько царской власти, сколько церковной партии, представлявшей собой серьезную силу75.
В подтверждение этих слов достаточно указать, что уже в 20‑х гг. VIII века в Константинополе сформировался немногочисленный, но довольно влиятельный кружок иконоборцев, во главе которого стоял епископ Наколийский Константин, родом из Фригии. Его главными помощниками являлись епископ Клавдиопольский Фома, Эфесский архиепископ Феодосий и патриарший синкелл (секретарь, келейник) Анастасий – впоследствии Константинопольский патриарх. Они полагали, будто с уничтожением святых икон исчезнут многочисленные суеверия и Церковь вновь обретет свою духовную чистоту, утраченную вследствие иконопочитания. Их поддержали многие военачальники, и вскоре император был окружен людьми, деятельно подталкивавшими его к активным действиям. Достаточно сказать, что сенат, созванный царем по вопросу об иконах, принял решение об истреблении икон с редким единодушием76. Вскоре на стороне иконоборцев стояла значительная часть просвещенного общества, большинство азиатских епископов и войско77.
Обратим внимание на это немаловажное обстоятельство – всякий раз, когда перед иконоборческими императорами будет вставать вопрос о возможности допущения тех или иных форм иконопочитания, столичное окружение неизменно начнет выступать против этих инициатив.
Доводы епископов-иконоборцев оказали на царя большое влияние, но, склоняясь к их аргументам, он действовал осмотрительно, не желая форсировать события. Как говорят, внешней причиной, побудившей царя объявить запрет икон, явилось страшное извержение вулкана в 726 г., вследствие которого в Критском море буквально на глазах вырос целый остров78. Императора убедили, будто бы это несчастье является знаком Бога, прогневавшегося на византийцев за искажение «истинной» веры и богопочитания. И тогда царь открыто поддержал инициативу азиатских епископов-иконоборцев, предприняв первые шаги по запрету икон.
Но тут довольно неожиданно выяснилось, что издание царского эдикта вызвало серьезные волнения в столице. Пролилась первая кровь после того, как один из офицеров (а это был спафарокандидат – довольно высокий чин, один из близких телохранителей императора) попытался 9 августа 726 г. сбить изображение Спасителя на площади Халки. Он приставил лестницу к стене и, поднявшись, ударил лик Христа топором. Находившиеся рядом женщины немедленно отодвинули лестницу, офицер упал, и его засекли до смерти бичами. Подоспевшие солдаты, естественно, тут же отомстили им, многих убив и ранив79. Начались первые казни, ссылки и конфискации имущества лиц, не принявших царской воли об иконах. В качестве ответной меры восточные патриархи анафематствовали столичных архиереев-иконоборцев.