Византиец. Ижорский гамбит - стр. 26

– Хитро, но запомни, у каждого оружия есть свой предел. Как по прочности, так и по времени. Всего только десять нажатий на педаль. И ещё, при всех говорить не буду, но если случится так, что ладью будут захватывать… – Я сделал паузу, настал один из неприятных моментов сохранения секретов.

– Ты что такое говоришь, Алексий. Кто нас сможет одолеть?

– Я сказал если. Так вот, почувствуешь, что уже всё, кранты, шансов на спасение нет, то дёрни за это кольцо. – Показал на нехитрый тёрочный механизм пороховой гранаты, закреплённой под огнемётом. – У команды будет пара секунд, прыгайте в воду и спасайтесь вплавь.

Людвиг ещё не привык к моему понятию о времени, поэтому переспросил, уточняя:

– Пара секунд – это что? Ты как-то странно излагаешь, Алексий.

– Четыре раза вздохнуть, после смерть. Не спрашивай меня о том, что находится там, и не вздумай проверить, если дорога жизнь. Давай-ка лучше ещё раз попробуй вон тот кустик подпалить.

Шагах в тридцати, на берегу, у самой воды торчал одинокий кустарник, своим видом напоминавший неприличный жест, с вытянутым средним пальцем. Людвиг направил сопло на цель, слегка задрав вверх, крутанул колёсико, поджигая фитиль и нагнетая давление в системе, резко открыл запирающий клапан.

Поход Ульфа Фаси, начавшийся с ожидаемого отказа короля Норвегии Хакона Хаконссена принять участие в мероприятии (так как был занят подавлением восстания мятежного герцога Скуле Бардссона), также с потери трёх шнек в связи с внезапным штормом, а вместе с ними трёх капитанов с наёмными отрядами, предстоял полный забот и тревог. На одном из погибших кораблей следовал инженер-итальянец, нанятый готландцами за тридцать марок и отвечающий за возведение укреплений. И если убыль личного состава можно было как-то компенсировать норвежскими добровольцами, то с потерей главного строителя вместе с шанцевым инструментом шансы экспедиции из разряда позитивные переходили в малореальные. Оставшиеся два монаха, присланные епископом, говорили на латыни, могли читать написанный текст, но ни черта не понимали в чертежах фортификационных схем. Повальная безграмотность – бич того времени – давала о себе знать. Ульфу оставалось полагаться только на свои силы и знания по возведению острога. Кое-что в укреплениях он сам смыслил, что-то посоветуют его сослуживцы, а что-то снизойдёт само собой, как это обычно бывает. Вот только расчеты его строились на том, что после того, как конунг Новгорода получит известие о начале вторжения, пройдёт не меньше месяца. Пока тот соберёт войско и станет предпринимать попытки по его выдворению, если вообще начнёт, то он успеет. С матёрым волчарой Ярославом такой фокус бы не прошёл, а с его сыном вполне может выгореть. За это время планировалось возвести кое-какие укрепления или хотя бы насыпать вал с частоколом. А там, глядишь, и подвоз провианта наладится, а дальше – дальше он побьёт молодого князя, возможно, постарается взять его в плен и будет диктовать свои условия торговой столице Северной Руси.