Виват Император! - стр. 36
Черноволосая рассмеялась:
– Тогда я считала несколько иначе, но, судя по всему, ты права. Хотя мне до сих пор еще довольно трудно признаться в этом самой себе. Так ты о нем знаешь? – спросила она серьезно.
Рыжая кивнула:
– Конечно. Каждый из нас информируется о случаях отказа от надежды. И, могу тебе сказать, многие из нас были категорически против того, чтобы Мойзель встревал в ту авантюру с Освенцимом. – Она запнулась, потом, твердо глядя в глаза собеседнице, договорила: – И я в том числе.
Черноволосая молча затянулась сигаретой, задержала дыхание и выпустила дым через ноздри. В кухне стояла напряженная тишина. Наконец черноволосая разомкнула губы и сказала:
– Что ж, я это заслужила. – Она подняла глаза и, глядя в упор на рыжую, спросила: – А это твое мнение, ты с тех пор его изменила?
Рыжая улыбнулась и тряхнула волосами.
– Перестань, конечно же – да. Иначе я бы ни за что не согласилась поехать с тобой в эту глушь. К тому же тогда в моем отношении к тебе не было ничего личного. Просто Мойзель тогда попал в такую ситуацию, что мы вполне могли его потерять. А мы не можем позволить себе потерять Мойзеля.
Они снова помолчали, думая об одном и том же, но каждая по-своему. Рыжая взяла вилку и кивнула черноволосой:
– Ладно, давай есть, а то все остынет. – Она хихикнула. – Если бы мой консультант-диетолог узнал, чем я питаюсь по вечерам, он пришел бы в ужас.
Черноволосая удивленно посмотрела на нее, перевела взгляд на стол и… расхохоталась:
– Да уж… и не говори.
Когда они уже пили чай, хрустя (о ужас!) сушками с маком, рыжая вдруг спохватилась:
– Ты же хотела рассказать о чем-то, что там произошло после твоего знаменитого скандала на балу.
Черноволосая тряхнула волосами:
– А-а, не стоит. – Лицо ее приняло задумчивое выражение. – Впрочем… он ведь приехал ко мне после всего этого. Через неделю. Понимаешь, большая часть того, чем мы владели, была куплена на его деньги. Поэтому я всю неделю готовилась к еще более роскошному скандалу, назначенному на то время, когда он заявится ко мне и начнет требовать своего. О, – она мечтательно закатила глаза, – при мысли об этом скандале я испытывала настоящее вдохновение. Это был бы шедевр, настоящая жемчужина моей коллекции. А уж можешь мне поверить, я за свою жизнь закатила немало талантливейших скандалов.
Рыжая улыбнулась:
– Да уж знаем, наслышаны о твоем таланте.
Обе рассмеялись. Когда смех утих, черноволосая отодвинула в сторону чашку и, опершись локтями о стол, уложила на сомкнутые руки подбородок.
– Знаешь, он вошел в дом, поднялся в свой кабинет, бросил в саквояж несколько книг, взял открытую коробку сигар и… ушел. Он даже не зашел ко мне! Черт возьми, я почувствовала себя юной хулиганкой, которая разбила любимую чашку своего сильного, мудрого и доброго папочки, а потом, с испугу, сама же на него и наорала. А такие отцы никогда не бросают в беде своих глупых дочек. Поэтому, когда наш эшелон загнали в тупик на той польской станции, ну ты понимаешь… я имею в виду Аушвиц, я была абсолютно спокойна. – Она на мгновение умолкла и неожиданно добавила: – Вот только после того вечера я вдруг поняла, что не испытываю к нему никакого сексуального влечения. И это при том, что я охотилась за ним чертову уйму лет, что буквально бесилась от дикого желания при одной только мысли о том, как я затащу его в постель…