Виталий Головачев и Мария Петровых в письмах военных лет 1941–1943 - стр. 1

Литературное наследие поэта и переводчика М.С. Петровых по большей части опубликовано и уже нашло дорогу к своему читателю. Но абсолютно закрытым для широкой публики остается личный архив Марии Сергеевны, представляющий собой внушительное по объему собрание документальных и эпистолярных свидетельств о литературной жизни Москвы 1940 – 1970-х годов.

Возрастающий интерес к биографии М.С. Петровых в среде исследователей и глубоких почитателей ее таланта побудил нас обнародовать ряд материалов из ее личного архива.

Предлагаемая читателю подборка писем охватывает один из самых тяжелых периодов в жизни Марии Сергеевны. В марте 1941 года после долгой болезни скончался ее отец, Сергей Алексеевич Петровых, в апреле сгорел дом Петровых в Сокольниках, затем война и спешная эвакуация. В июле Мария Сергеевна увозит в Чистополь четырехлетнюю дочь Арину, а ее мать, Фаина Александровна, остается в Москве и под бомбами ждет страхового пособия за сгоревший дом. Для семьи важна каждая копейка; в пожаре сгорело почти все имущество, а перспективы заработка в Чистополе весьма туманны.

Муж Марии Сергеевны, Виталий Дмитриевич Головачев, находился тогда в заключении, куда попал в 1937 году по сфабрикованному обвинению. Официальное извещение о его смерти в лагере якобы от пеллагры, достигшее Чистополя в середине июня 1942 года, стало для Марии Сергеевны двойным ударом: ни о какой болезни Виталий Дмитриевич ей не писал и больным его никто из близких не видел. Истинные причины его гибели так и остались загадкой.

Неизбежная самоцензура, продиктованная политическими соображениями, не позволяла Марии Сергеевне в своих автобиографиях рассказать обо всех своих переживаниях тех лет. Поэтому настоящая подборка писем существенно расширяет наши представления о чистопольском периоде жизни М.С. Петровых и открывает путь к более глубокому пониманию мотивов ее любовных и гражданских стихов 1940-х годов, получивших дальнейшее развитие в ее поздней лирике.

В конце книги собраны примечания к письмам. Составитель надеется, что дополнительные подробности объяснят современному читателю моменты, которые в письмах были затронуты вскользь как априори понятные адресатам: в каких отношениях состояли авторы писем, окружающую их действительность, а главное – помогут в полной мере ощутить эмоциональное состояние М.С. Петровых и ее близких в те страшные годы. Вся информация взята из личного фонда Марии Петровых, которым распоряжаются её правопреемники (описи № 16, 16.3, 21.1, 22, 33, 33.1).

А. Головкина

(М.: Издательство РСП, 2024. – 40 с.)

При переиздании в подборку писем был внесен ряд изменений. Включено письмо В.Д. Головачева к В.В. Чердынцеву от 2 мая 1941 г., последнее письмо В.Д. Головачева к М.С. Петровых от 1 января 1942 г. и письмо А.А. Тарковского к М.С. Петровых от 9 июля 1942 г. Исключено письмо М.С. Петровых к В.Д. Головачеву, ошибочно датированное нами в предыдущей редакции сборника январем 1942 г. Как показали дальнейшие исследования, письмо датируется январем 1940 г. и касается временного перевода Головачева из Медвежьегорска в один из лесоповальных лагерей Валдая. Во второй половине 1940 г. он был возвращен в Медвежьегорск, где находился до начала Великой Отечественной войны.

А. Головкина

2 мая 1941 года

Дорогой Виктор Викторович, спешу самым искренним и горячим образом поблагодарить Вас за те хлопоты, которые я Вам вольно или невольно доставляю. Зина2 пересказала мне обстоятельства последней передачи, и я видел по ним, в какие затруднения ставит Вас желание помочь мне. А если Вы прибавите точное соответствие ассортимента посылки потребностям дня и сознание значительных расходов, связанных с этими посылками, то моя благодарность Вам станет Вам еще более очевидной.

Еще 14 месяцев3 отделают меня от встречи с моими близкими. Надеюсь, что хоть малым, будучи в свободном состоянии, смогу я отплатить Вам с Катенькой4 за постоянные заботы о Марусеньке, Аринушке5 и обо мне.