Вишневый самурай - стр. 19
– И где вы сына прячете, Трой?
– Есть друг у меня… – неохотно принялся рассказывать Епифанов. – Когда‑то вместе за царя‑батюшку кровь проливали в Ливии… Армию он, как и я, покинул. После ранения. Занялся бизнесом. Отец у него богатым был. Банкир. Вот и выделил сынку беспроцентный кредит. А заодно и мне – по большой просьбе Кактуса…
– Кактуса? – переспросил я. Признаться честно, мне показалось, что старик оговорился. Оказалось – нет.
– Кактуса, Кактуса… Так мы, кто в восьмом воздушно‑десантном полку служили, прозвали Вальку Куракина. Он однажды прыгнул из самолета с парашютом и в полной боевой выкладке приземлился в заросли кактусов. Мало, конечно, приятного, но весь гарнизон долго потешался. Валька сначала обижался, а потом к прозвищу привык. И с удовольствием стал на него отзываться…
За такое прозвище я бы не беспроцентные кредиты выдавал, а топил обидчика в бочке с прокисшим пивом!
– … Отец его мне хорошо помог. Я на ту ссуду открыл первый ресторан – «Старую башню» в Сестрорецке. Потом обороты набирать стал. И Кактус не отставал. С папашей его мы расплатились в первый же год… А дружим с Кактусом всю жизнь.
– И Куракин согласился укрыть вашего сына? – уточнил я.
– Он ничего не знает. Я просто попросил его, чтобы он Самсончика взаперти подержал малёхо – дескать, балует несмышленыш. Кактус и согласился. Теперь, наверное, придется ему все открыть. Но ничего… Валька – свой… Поймет…
«Ласточка» по Неве прошла мимо Адмиралтейского РАЯ и свернула, ведомая опытной рукой пилота, в Вознесенский канал, спустя десять минут сменившийся Измайловским, который выплеснулся в Обводной. От Обводного «Ласточка» взяла вправо и оказалась в Московском канале – теперь по прямой минут двадцать лететь!..
Я с удовольствием хлебнул пивка и высунулся в открытое окно. Взглянул на воду и убедился, что «Ласточка» не рассекает волны, а летит над ними… Замечательное судно – мечта моремана!
Весь путь по Московскому каналу мы провели в молчании. Я потягивал пиво, которое показалось мне на редкость вкусным. И вовсе не из‑за того, что его сварил я, а просто потому, что хорошее пиво! Трой с отсутствующим видом посасывал из бокала виски – в минуту по капле – и мертвым взглядом смотрел в черную дыру плазменной панели. Возможно, он вообразил, что успел включить панель и теперь наслаждался придуманной его воспаленной фантазией картинкой. А может, тревога съедала его душу изнутри, поскольку не мог он отключиться, забыть о невзгоде, изгнать мысли о ней.
Я плохо знал Троя Епифанова. Но из того, что слышал от него самого и получил из достоверных источников, которые ни один стоящий детектив раскрывать не будет, Трой безумно любил младшего сына Самсона, доставлявшего его старой голове столько переживаний, что ей впору было распухнуть и лопнуть. Сколько раз Трою приходилось выпутывать сына из тенет, в которых Самсон оказывался по собственной глупости и разгильдяйству! Типичный представитель золотой молодежи, который покупает швейцарские часы за две тысячи рублей (не ведая, каким трудом достаются деньги, поскольку в жизни ни одной копейки собственноручно не заработал), а вечером в пьяном угаре какого‑нибудь элитного кабака теряет эти часы под столом, чтобы наутро приобрести новые!