Вишневые воры - стр. 20
– Хм, – ответила она. Мы стояли, обняв ее за талию – несмотря на жару, от ее тела исходила прохлада. Мы чувствовали запах ее любимых духов «Вайолет флер» – реплики любимого аромата императрицы Жозефины. К запаху духов не примешивался запах пота, и было видно, что она недавно напудрилась. На улице она пробыла не так долго.
– Ты собираешь букет для свадьбы Эстер? – спросила Зили.
Белинда взглянула на нее, но не ответила. В подготовке к свадьбе старшей дочери она не принимала никакого участия, да и вообще никак этим не интересовалась. Сейчас я понимаю, что, возможно, то был предвестник подбиравшейся к нам беды.
– Я вышла посмотреть, все ли в порядке с цветами, все-таки такая жара. Волнуюсь за них. – Она высвободилась из наших рук, передала мне зонтик и нагнулась, проведя большим пальцем по лепесткам поникшей лиловой петунии, а потом по душистому горошку. Я тут же почувствовала укол ревности.
Белинда была привязана к своим цветам – как ребенок, связанный с мамой пуповиной; цветы питали ее жизнь. После долгой зимы она и сама расцветала при виде лепестков в своем саду, словно спустя несколько темных месяцев в ее мире вдруг зажигался свет. Но был только июнь, а цветы увядали.
– Мои цветы умирают, – сказала она, хотя это было не так: они сохли, как и все мы, но, как и все мы, они были еще живы.
– Они не умирают, у них просто солнечный удар, – сказала Зили, нагнувшись над клумбой и положив руку на спину Белинды. – Они поправятся.
– Боюсь, что нет. – Белинда встала, и мы придвинулись к ней, под тень ее зонта, и вновь обвили руками ее талию. Мы посмотрели на нее снизу вверх, но она больше ничего не сказала и не ответила нам успокаивающим взглядом. Ее глаза блуждали по клумбам и разглядывали чуть поникшие стебли.
– Идите домой, лепесточки, – сказала она, вновь высвобождаясь из наших объятий; очень уж она была увертливой. – Я пойду прилягу ненадолго, голова болит. – Она достала из кармана белый платок, и я подумала, что она хочет вытереть лоб, но вместо этого она прижала его к носу и рту и вдохнула. – Зайдите на кухню, попейте воды. Ну, бегите.
Оставшись без ее внимания, мы нехотя ушли из сада и поплелись по траве вокруг дома, задетые тем, что больше ей не нужны. Повернувшись, чтобы еще раз посмотреть на нее, я увидела, как во дворе за ней закрылась дверь.
На кухне Доуви усадила нас за стол, и мы обе выпили по два стакана воды.
– Ну вы даете, – сказала Доуви, покачав головой. – На таком солнце и в обморок упасть недолго. Вы только посмотрите на себя – прямо как две собачки, умирающие от жажды.